– Раны-то огнестрельные?
– Естественно, – зевнул Ларс, пристраивая на стене карабин.
– «Естественно»! – с отвращением фыркнул Фуфлунс и попробовал на пальце острие каменного ножа.
Сефлунс с тоской глядел на Ларса, который растянулся на лавке во весь рост, подсунув себе под голову старый диванный валик, набитый опилками.
– Идите, боги мои, давно пора, – пробормотал уже сонный Ларс.
Он слышал, как боги, ворча, бродят вокруг дома, натыкаясь на разбросанные в темноте пустые ведра, потом спускаются с сопки и взлетают над заливом. Летали теперь боги низко и медленно, не то, что во времена Юлия Цезаря, но это все равно было лучше, чем хлюпать по болоту пешком.
Великий Магистр подумал об Анне-Стине, улыбнулся и с тем уснул, сладко посапывая в диванный валик.
Боги брели по улице Черного Якоря, проклиная все на свете и дружно сходясь на том, что в Этрурии такого не случалось.
– Великий Вейовис! – взывал Сефлунс из мрака. – Да разве могло такое быть, чтобы наши, этрусские, города сдавались каким-то Завоевателям? Да ни в жизнь!
– Ну да, – внезапно возразил Фуфлунс, который имел более объективный взгляд на историю. – А этот… как его… пожгли у нас все к чертям, помнишь?
– Это ты про того царя… как его…
– Про него, про него! – воскликнул Фуфлунс, натыкаясь в темноте на стену. – Помнишь, еще тесно стало у него в Галлии от великого изобилия народу и послал он часть своих подданных вместе с племянниками своими Белловезом и Сеговезом куда глаза глядят…
– Не куда глаза глядят, а куда боги укажут, – поправил Сефлунс.
– И выпал Белловезу по жребию лес, где тот и сгинул со своими людишками, – мечтательно продолжал Фуфлунс. – А Сеговезу выпали по жребию горы. Перевалил он, значит, через горы, а там… земля там распрекрасная такая, что ихнему галльскому барду разве что в пьяном угаре приснится. И сие была Этрурия наша… благословенная… – Он шумно всхлипнул.
– Этрурия выпала Белловезу, – возразил Сефлунс. – А вот Сеговез как раз сгинул в лесах.
– Сам ты сгинул, – огрызнулся Фуфлунс, мгновенно осушив слезы. – Склеротик.
Сефлунс прижался к двери большого дома, возле которого они остановились, увлеченные спором.
– У меня уже в ухе звенит от твоей болтовни, – недовольно сказал Сефлунс.
– В каком?
Сефлунс прислушался.
– В правом.
– В правом ухе звенит в час мыши, – сказал Фуфлунс, – к убытку или порче. Сейчас я тебе организую порчу.