Увидев труп, Синяка сжался и шарахнулся в сторону, наступив на ногу Хильзену. Хильзен высвободил ногу из-под жесткой пятки и задумчиво поглядел на свой сапог.
Кивком головы Бьярни подозвал Синяку к себе.
– Ты его знаешь? – спросил он.
Синяка осторожно подошел.
– Знаю, – сказал он с глубоким вздохом. – Это господин Витинг.
– А кто этот господин Витинг?
– Он был владельцем обувной мануфактуры.
Хильзен пристально посмотрел на Синяку, однако ничего не сказал.
В соседней комнате чьи-то уверенные руки уже выдвигали ящики и ворошили содержимое сундуков.
– Закопайте эту падаль в саду, – распорядился Бьярни. Синяка проводил глазами Хилле и Тоддина, которые выносили труп, и поскорее убрался в соседнюю комнату.
Это была буфетная, и там, как и положено, безраздельно царствовал огромный буфет с колонками из массивного дерева и медным рукомойником, сделанным в виде рыбы. На полке за темными стеклами стояла фарфоровая посуда. Приоткрыв рот, Синяка рассматривал чашки и плоские тарелки, украшенные тонкой золотой росписью. Тонущие в тумане горы, крошечные беседки, уродливые деревца, из последних сил тянущиеся к свету, – таких диковинных и чудесных картинок он никогда еще не видел.
– Богатый дом, – произнес кто-то за его спиной.
Синяка подскочил. Он не заметил, как в буфетной появился Хильзен. Стуча сапогами по паркету, Хильзен подошел вплотную. В опущенной руке Завоеватель держал бутылку с дорогим вином.
– Один из самых богатых в городе, – тихо отозвался Синяка.
Хильзен развалился в роскошном кресле, зевая во весь рот и скучающе разглядывая потолок, расписанный золотыми и синими спиралями.
– А ты что, был хорошо знаком с этим Витингом? – неожиданно спросил он.
Стоя у разбитого окна, Синяка смотрел, как Хилле ковыряет в саду раскисшую землю лопатой. Убитый лежал на клумбе с поникшими георгинами. Синяке не верилось, что этот недосягаемый полубог, всемогущий господин Витинг, теперь просто труп. Мимо дома с совой на колесе приютские дети боялись даже ходить, а самые младшие искренне верили, что господин Витинг никогда не спит и все-все видит.
– Я его ненавидел, – еще тише сказал Синяка.
Высморкавшись двумя пальцами, Хилле-Батюшка Барин обтер руку о мокрый георгин, потом подтолкнул мертвеца лопатой, и покойник грузно свалился в могилу. Батюшка что-то произнес – Синяка не слышал, что именно, но, возможно, то было надгробное напутствие – и принялся сбрасывать землю в могилу.