Глядя на Алену, понимаешь, что для поддержания идеальной
внешности бутиковых шмоток не требуется. Строгая белая рубашечка на
все пуговки застегнута так, что упругая грудь дает натяжку ткани и
непроизвольную надежду, что пуговка не выдержит, отлетит к чертовой
матери и откроет вид на сокровенное.
Юбочка черная тоже в обтяжечку подчеркивает совершенную форму
подтянутой «курносой» попы. А еще на юбочке сбоку разрез, видимо,
чтоб в такой тесной юбке она хоть как-то ходить могла. При каждом
шаге разрез раздвигается, открывая чуть-чуть точеную коленку. Одним
словом, принцесса снежная.
Алена получила свой кофе и отошла к маленькому как кастрюльная
крышка, но высокому столику, поставила на него чашку, раскрыла
папочку, что держала под мышкой, начала какие-то листочки
перебирать. Она у нас активистка. При деканате подрабатывает.
Чего-то там помогает оформлять, заполнять, я точно не знаю.
Вот и до меня очередь дошла. Вынул две сотенные недрогнувшей
рукой, бросил на стойку. Черт его знает, может этот грек и педик,
но по виду – обычный человек. «Махры» тоже никакой не наблюдается.
Я сцапал посуду с черным и горячим. Если бы свободных столиков не
было, я бы присоседился к Алене. Но он есть, этот свободный столик.
Патлатый стьюдент только что допил свое и отвалил. Вот не мог,
засранец, задержаться равно на одну минуту?
Вы спросите, а что мне мешает присоседиться к Алене, не взирая
на свободный столик? А вы сами рассудите. Вот подойду я такой
потертый и застиранный, а Алена посмотрит на меня как на пустое
место и… нет, она даже не скажет ничего, она девушка
интеллигентная, а просто покосится на свободный столик. Чего мол,
присоседился, простофиля суконная, когда свободные места имеются. А
у меня душа ранимая. Косого взгляда от Алены я не переживу.
Стою, пью кофе, делаю вид, что на Алену не смотрю. То бишь
смотрю, но украдкой. Для Алены я такое же пустое место, как для
всех остальных одногруппников. Мне открыто на нее глазеть не по
статусу. И тут Алена поднимает взгляд от своей папочки, смотрит на
меня своими прекрасными глазами и говорит:
- Здравствуй, Виктор, - и улыбается приветливо.
Я вам не сказал еще, да? Меня зовут Виктор. Все. Мне никакого
кофеина уже не надо. У меня так сердце бухает, что того гляди из
груди выпрыгнет. Я кошусь глуповато себе за спину, желая убедиться,
что никакого другого Виктора там нет. А там его и впрямь нет.