Наступили заморозки. Стал Губака думать, как ему быть дальше. Долго думал, потом решил: «Пойду-ка я к рыбалкам».
Вечерело. По пути зашел Губака в одни двор и украл там топор. Пришел на тоню. Рыбаки узнали о краже, но у рыбака – душа добрая. Все обиды ему простили, накормили его, обогрели у костра и позвали в балаган спать. Не захотел Губака спать:
– Нет, братцы, – говорил он со слезами на глазах. – Спать я не буду – столько лет я не спал, все копил Прошке богатство. Так ведь, братцы?
Все молчали и качали головами.
– А сегодня я ночь не посплю для вас, – сказал Губака тихо и вдруг, повысив голос, закричал что было силы: —
– Все верну, все, что мной было для Прошки награблено! Весь тот кованый сундук, что золотом наполнен, возьму! Возьму – и все пущу на ветер, на дно донское! Иль нет, лучше отдам тому, кто честно свое это добро заработал!
Удивлялись рыбалки, глядя на Губаку, и думали, что дед сошел с ума. А он все продолжал кричать и колотить себя в грудь кулаком. Потом притих и настойчиво потребовал:
– Братцы, нынче рыбы будет полон Дон. Смотрите же, не зевайте. Да в долг не продавайте – Боже вас упаси. Требуйте от Прошки наличными деньгами.
И вышел Губака из балагана, исчез куда-то. Рыбалки сперва не поверили, потом решили попробовать и высыпали невод.
Тянут, не подтянут, вытянуть не могут. И в самом деле, рыбы полон Дон. Засуетились рыбалки, приехал и Прошка, увидел, сколько рыбы, аж побледнел. Сейчас же послал работника верхом проехать по всем тоням и узнать, везде ли такой улов, чтобы в цене не промахнуться. А сам начал принимать улов и закупать все притоненье «на темную», чтобы не досталось другим прасолам.
Скоро прискакал работник и сказал на ухо Прошке, что по всему Дону рыбы не видать.
Конец ознакомительного фрагмента.