Гей-гей, кружки налейте,
Гей-гей, трубки набейте
Дорогим туранским табаком.
Гей-гей, помните братцы,
Гей-гей, грусти поддаться —
Хуже, чем лежать на дне морском.
Кружки с треском сшиблись над столом, роняя искристые брызги доброго заморского эля.
Гей-гей, хватит о смерти,
Гей-гей, пойте и смейтесь:
Нет пока причины горевать.
Гей гей, наша Фортуна,
Гей-гей, добрая шхуна,
На нее лишь стоит уповать».
Людей в таверне собралось больше, чем обычно, да и присутствие мэра с советниками кое о чем говорило. Праздник в Зельге, не иначе.
А вон и Даки за стойкой – ломает печать на только что принесенном бочонке эля.
– Мирон! Демид! Чего стоите? Давно вас ждем!
Шелех повернул голову на голос – за столом призывно махал рукой Лот Кидси, старший Воин Шандалара. Живой и невредимый. У Мирона отлегло от сердца.
Обернулся на шум Даки, швырнул полотенце поваренку и, растопырив руки, выскочил в зал. Мигом наполнили две кружки, и вот уже кто-то стащил с путников плащи, кто-то освободил место за столом, кто-то крикнул, чтобы принесли жаркого; а Мирон вдруг ощутил себя так, словно вернулся домой.
Собственно, так оно и было.
Спустя час, когда Мирон с Демидом успели и подкрепиться, и вымыться, и переодеться в сухое, и согреться доброй порцией эля, стало совсем хорошо.
Праздновали не попусту: Зельга построила два собственных корабля. Долгий труд нанятой тэльской общины мастеров позавчера завершился, и еще пахнущие свежей древесиной суда успешно спустили на воду. До сих пор кораблей Шандалар не имел, и на эти две шхуны возлагались большие надежды. Несомненно, что торговля нуждалась в оживлении, а там, где торговля идет удачно, там и люди живут лучше. Отныне не нужно будет ждать, когда заморские купцы изволят завернуть в Зельгу, и не надо будет платить тройную цену за дерево, зерно, ткани… В общем, народ гулял второй день.
– Сегодня о делах ни слова, – предупредил Лот. – Отдыхайте.
Мирон глянул на Даки – тот молча кивнул.
– Завтра так завтра, – согласился Воин, подмигнув Демиду. – Где там эль?
Эль был совсем рядом.
Наутро голова у Мирона не то чтобы трещала – но уж точно потрескивала. Накануне следовало ограничиться элем, так нет, Даки увел кое-кого из зала к себе в погребок и выкатил бочонок вина. И не какой-нибудь кумской кислятины – настоящего монастырского кагора, крепкого, отдающего жженым сахаром. А потом, помнится, пиво кто-то наверху разливал…