Вышли из гаражного кооператива и
размеренным шагом направились опять к семнадцатиэтажке. Отец
молчал, а я всё раздумывал: если даже ведьмины глазки
стоят уйму денег, то какова же цена невзрачной фиговины, которую он
мне не доверил, а спрятал в карман?
Продавать он её не желает – это
понятно. Но ведь что-то в ней есть, что-то особенное…
Я внимательно зыркнул на папину
спину, обтянутую вылинявшей х/б курткой.
И ведь не расскажет…
Будет темнить, пока не сочтёт
нужным.
До сих пор основным нашим
товаром, помимо заурядных тряпок и барахла, оставался
серый мох. Все так его зовут, хотя разумеется никакой это
не мох – бесформенные наросты, по виду и цвету - вроде пористой
резины. С приятным, миндальным запахом, со слабым наркотическим
эффектом – но без привыкания, его заваривают вроде крепкого
чая.
Говорят, что отвар особенно полезен
при сумеречном синдроме. Может, и правда, помогает, раз
есть спрос. Тут трудно судить: у нас, вокруг Зоны, мало
кто валяется с синдромом - самые чувствительные давно
вымерли, а в Питере и Москве, говорят, ещё половина народу в лёжку
лежит…
Было бы здорово, если б нашли
лекарство.
Но скорее всего, эффект от
моха временный. Иначе бы его покупали не по двести баксов
за килограмм, а платили б, как за бриллианты!
Хотя… Бог знает, за сколько его
перепродают в столице.
Нам, в одну ходку, редко удаётся
заработать на мхе больше трёхсот долларов. А слишком часто
ходить в Зону нельзя – максимум пару раз в месяц. Вот и гребём всё
ценное, что можно на себе утащить. Прошлый раз – перли на себе
стиральную машину. Малогабаритную – всего тридцать пять килограмм,
чтоб ей пусто было!
Потом едва толканули за шестьдесят
баксов…
Хорошо ещё, что конкуренция не очень
большая. Папа рассказывал, года три назад, когда в стране начался
бардак и армейское оцепление убрали с периметра, целые толпы
хлынули в Зону. Они думали, что армейцы гонят туфту, нарочно
рассказывают страшилки…
Тогда, в Первую ходку, из более пяти
тысяч вернулось семнадцать человек. И те, кто мог говорить,
поведали такое…
С тех пор, количество желающих сильно
поубавилось.
В основном, народ топчётся рядом с
периметром. Пробавляется по мелочёвке – окраины города подметают,
как метлой. И лишь несколько десятков реальных
трикстеров[1]
уходят глубже…
Тут уж, кто как умеет. Отец говорит,
надо быть очень внимательным и быстро соображать. А любимое
выражение Петровича: «Главное, словить фарт».