Нервные одёргивания матери, обливания отборными помоями почти экс-супруга. Чрезмерное любопытство Вики в отношении личной жизни брата, на фоне похожего на замороженную креветку муженька выглядящее экзальтацией. Откровенно скучающая Маришка, которую силой притащили на семейное мероприятие.
— А домой?
— Я не самый хозяйственный мужик, — Богдан пожал плечами. — Принимать гостей не входит в мои планы.
— Показать где живёшь можно?!
— Я живу напротив офиса отца, удобно, — он равнодушно пожал плечами, внутренне уже не удивляясь, что снимать комнату у беременной, делить с ней ужин, слышать каждую ночь швейную машинку — удобно.
— Ты всегда только о своём удобстве думаешь?
— А ты? — вернул ей Богдан и вышел из квартиры.
Представил себя с Лизой частью зоопарка Усмановых, вздрогнул. Идея снимать каждый выходной новую девицу показалась отличной, дрочка — вовсе шикарной перспективой.
Нужно бросать недоотношения с Лизой. Она теряет время, прогибаясь под неинтересного, ненужного ей человека, а он не получает ничего, даже опустошённых как следует яиц. Игнорировать неудовлетворяющие обоих сексуальные отношения, забыть о собственных предпочтениях, слушать джаз, не имея слуха, ходить в рестораны с итальянской кухней, в тайне облизываясь на индонезийскую. Забить на пресловутое качество жизни. Ради какой великой цели?
Крош кормила привычными фрикадельками с макаронами. Никогда не спрашивала, какую кухню любит квартирант, готовила, что ей удобно. Богдан принял особенность Жени, предпочитал съесть ужин, зная наверняка — человек-колобок налопается от души, не станет чахнуть над тарелкой, воображая голодный обморок мужика ростом под сто девяносто сантиметров, девяносто килограммов весом.
Она морщилась, когда слышала джаз, предпочитала незамысловатую попсу с ритмом «три прихлопа», сейчас слушала детские песни, последнее Богдан списывал на издержки беременного сознания. Цветы любила весенние. Тюльпаны, гиацинты, нарциссы, ирисы. Розы не жаловала.
Через неделю Усманов Богдан Павлович был в стельку пьян.
В этот день он пил всегда, пил до потери осознания себя человеком, до неизбежной интоксикации. Знал об этом лишь Егор, трудно скрывать, живя бок о бок, и старший конюх, однажды притащивший пьяного хозяина на своём горбу к порогу дома. Побоялся — побредёт домой и замёрзнет насмерть. Наутро Богдан жалел, что выжил.