Совет был недурен, и я решился последовать ему. Я приехал с ним в Картахену, сел на корабль и отправился в Новую Испанию. Но, не доходя еще до пролива Гибралтара, мы были захвачены одним кораблем под вашим флагом. Мы защищались с отчаяньем, но должны были наконец уступить числу, и неприятель завладел нашим кораблем. Нас высадили в этой гавани, где я с прочими моими товарищами был продан.
– Вот моя история, – заключил испанец. – Надеюсь, что она заняла Ваше Благополучие.
Ответом было громкое зевание паши.
– Шукур Аллах! Слава Богу, ты кончил! Из всего сказанного тобой мало что понял я, – сказал паша и добавил, обращаясь к Мустафе: – Да что же и ожидать лучшего от неверного.
– Уаллах-такб! Слова самой мудрости, клянусь Аллахом! – отвечал Мустафа. – Толкуют о мудрости Локмана. Велика ли была она? Ваши слова не дороже ли жемчуга?
– А как звалась земля? – спросил паша.
– Испания, Ваше Благополучие. Неверные, которые населяют ее, разводят для правоверных масличные деревья.
– Точно, – сказал паша, – теперь я вспомнил. Дай кафиру два золотых, и пусть идет своей дорогой.
– Да не уменьшится тень Вашего Благополучия во веки! – сказал испанец. – У меня есть рукопись одного престарелого монаха, который, умирая, вручил мне ее. Выгружая корабль, ее выбросили, и я сохранил рукопись как редкость. Так как Ваше Благополучие любит повести, то думаю, эта достойна того, чтобы перевели ее.
Испанец вынул из кармана грязный пергамент.
– Хорошо, – сказал паша, вставая. – Мустафа, вели греческому рабу перевести ее на арабский язык. Когда у нас не будет рассказчиков, он прочитает нам ее.
– Бе хесм! Отвечаю за то глазами! – сказал Мустафа, низко кланяясь, между тем как паша шел в гарем.
Уже несколько ночей кряду паша продолжал свои розыски – и все без успеха. Мустафа, замечая, что терпение его уже истощается, рассудил за благо позаботиться самому о средствах для развлечения Его Высокомочия.
Когда еще Мустафа подвизался на благородном поприще брадобрея, знал он коротко одного французского ренегата, малого с талантом и отличавшегося удивительным присутствием духа, но отъявленного плута, который до возведения Мустафы в звание визиря прогуливался по морю на корсарском судне и занимался морским разбоем.
Теперь он находился в службе у визиря и командовал вооруженной шебекой. Он ходил под турецким флагом, в сущности же, был просто морским разбойником.