Андрюша, отвыкнув за месяцы жизни в нормальных для мента условиях от того, что вселенные отличаются друг от друга, совершенно забыл, какие свойства принимает его голос в других измерениях. Ну а в этом мире, судя по всему, ни о Джельсомино, ни об иерихонских трубах слыхом ничего не слыхивали. И если это так, то становится вполне понятным то, что дальше произошло.
Первые же звуки поповского голоса сдули со столика, стоявшего перед ним, всю снедь. Дальше ударная волна мощностью в… в очень много децибелов уронила на пол нескольких ближайших к вокалисту танцовщиц. Причем одну из них проволокло по полу метров пять, а затем край сари девицы зацепился за что-то, и ее просто размотало из куска тряпки, называемой индийским национальным костюмом. Танцовщица с визгом бросилась на выход, а за ней, вопя, умчались и те девушки, кто еще мог стоять на ногах.
Про национальный оркестр и говорить не приходится. К своему несчастью, он оказался прямо на линии огня. И не остановись Андрей вовремя, музыкантов было бы легче краской замазать, чем отодрать от стен. Ну а так обошлось без повреждений. Ну, почти! Легкие контузии, ушибы, синяки, глухоту, слепоту и потерю дара связной речи в милиции считать серьезным ущербом не принято. Это же не сломанные ребра, отбитые почки и тяжелые черепно-мозговые травмы. Так, забава детская, и все.
– Ой! – констатировал Попов, глядя на то, что сотворил. – А я и забыл совсем про свой голос.
– Сеня, ты не обидишься, если я сейчас вот этот поднос вокруг поповской хари обмотаю? – спросил у кинолога Жомов.
– Нет. Но лучше затолкай его в пасть этому уроду, – прочищая уши, посоветовал Рабинович. – Хотя нет. Золотой поднос ему только вместо рупора послужит. Оглохнем все, даже если Поп что-нибудь шепотом скажет.
– Ничего. Он у меня вообще разговаривать разучится, – пообещал омоновец, стряхивая фрукты с подноса.
– Вы что, мужики, охренели совсем?! – пятясь, поинтересовался незадачливый певец. – Я же не нарочно. Говорю же, забыл совсем о голосе.
– Зато мы все помним! – безапелляционно заявил Жомов, поднимаясь со своего места.
– Та-ак! И что здесь творится? – Чей-то голос, прогрохотавший со стороны входа, заставил омоновца остановиться. – Что за бардак здесь, я спрашиваю?
– Их святейшества День Российской милиции отмечают, – ответил неизвестному кто-то из слуг.