Алекс ошалело огляделся и потрогал шею, ставшую вдруг непривычно
голой.
— Идти? Куда я пойду, без денег, без документов? Милостыню здесь
не подают, а я слишком стар для борделя и слишком труслив для арены
Колизея. Спасибо, Хиван, но я, пожалуй, останусь носить почтенного
малака. Это совсем нетрудно, зато у меня есть хорошая еда и крыша
над головой. Свобода — ценный дар, но лучше бы ты просто позвонил
Долорес.
— Да уж, ситуация! Надо будет продумать систему поэтапного
освобождения рабов, с одновременной их регистрацией и
трудоустройством. Спасибо, Алекс, ты только что спас нас от кучи
проблем! Вообще-то я хотел предложить тебе место охранника, но,
похоже, для тебя есть более подходящая работа. Правда, для этого
тебе придется вначале слетать в Цитадель и получить собственный
ай-ди. Ну так как, останешься носить малака или рискнешь поработать
на меня?
— Спасибо, Хиван, но я лучше останусь на своем месте. Я ведь
ничего толком не умею. До того, как попасть к пиратам, я работал
простым уборщиком в Гибралтарском тоннеле. А почтенный малак очень
добрый хозяин. Теперь, как свободному человеку, он будет платить
мне больше, и я смогу немного денег перечислять Долорес. У нас в
Доминике очень трудно найти приличную работу и жене очень нужны мои
деньги.
Можно было бы поспорить, постараться убедить, уговорить упрямца,
но Забелин сам сказал, что он волен сам выбирать свою судьбу. А за
базар, как говорится… М-дя. Ну была бы честь предложена.
— Если передумаешь, найди меня в «Речном береге».
Он уже сел на «Арго» и вставил карту-ключ в замок зажигания,
когда из толпы к нему шагнула светловолосая, но довольно смуглая
женщина, одетая по-мужски в белую футболку и карго-штаны с
множеством карманов. Лет двадцать пять — тридцать, невысокая,
сухощавая и очень жилистая. Могла бы считаться красоткой, если бы
не уродливый шрам, ломаной линией тянущийся от обрубка левого уха и
до подбородка. На руках тоже многочисленные шрамы. Глядя на нее,
Иван сразу же вспомнил своего дворового кота Пухана, которого
каждую весну возили на ветеринарную станцию в Облучье зашивать
новые боевые раны. Встав перед мотоциклом, она продемонстрировала
шею, не обремененную рабским ошейником. Серьезный противник!
— Возьми меня охранником, Хиван. Меня не надо выкупать, я сама
себя выкупила, но если ты действительно пришел освобождать рабов, я
стану твоей тенью и убью любого, кто встанет на твоем пути! Можешь
мне не платить, я привыкла служить за кусок родхи[48] и бутылку
воды.