— Хотелось бы, но нет. Мне еще нужно как-то с дагодие и
гальджеэль договориться! Они практически чистые земледельцы, и там,
по моим данным, все поля рабами обрабатываются. Блокировкой карт их
не прижмешь. Они крестьяне, их товар — зерно, а оно ценнее
электронных койнов. Если что, просто перейдут на бартер.
— Мы можем предложить им в обмен на людей трактора со всем
навесным оборудованием.
— Трактора?
— Еще не видел? Поляки недавно на рынок с ними вышли. Хорошая
штука, внешне напоминают первые модели John Deere, но мощнее в
десяток раз. По цене как пара рабов, а по эффективности каждый
стоит уймы работников. Мы сейчас на них заказ сделаем, чтобы
десятка два машин под рукой была. Надеюсь, за месяц успеют собрать.
Можем даже тест-драйв устроить для хавийя, три машины уже в
славянском анклаве на полях трудятся.
У Юджина зазвонил ай-ди.
— Слушаю. Да. Хорошо. Спасибо, мсье Шутихин, отдыхайте! — Он
отключил звонок и с облегчением вздохнул. — Операция прошла
успешно. Жить будет.
— Тогда на сегодня все. У нас еще есть часа три на сон, —
подытожил Пикетт.
Вылетели рано утром на свежеприобретенном коптере посольства.
Забелин красовался аккуратной повязкой, скрывавшей его пострадавшее
ухо. Доктор Роза все же успела осмотреть и обработать ожог. А вот
завтракали всухомятку уже в полете. Летели быстро и по прямой,
чувствовалась опытная рука. Пилота — русскоговорящего израильтянина
Бориса — Жером сманил с должности инструктора авиашколы Цитадели. В
полете разговорились, оказалось, что Иван с Борисом земляки.
— Родители в девяносто третьем из Биробиджана по программе
Сохнут уехали. Я тогда тинейджером был. Ну там друзья-приятели,
первая любовь, сам понимаешь, ехать не хотел. Мы тогда с Коляном
бизнес небольшой замутили — машины на стоянке у рынка мыли. Так я
за день приносил больше, чем батя на Дальсельмаше в месяц имел…
— Подожди, Борис. А тебе сколько лет?
— Тридцать три.
— Что-то не срастается. Получается, что в девяносто третьем тебе
шесть лет было.
— Что ты мне больную голову делаешь? Как шесть, если я с
восемьдесят первого? Я сюда три с половиной года назад угодил, как
раз накануне своего тридцатого дня рождения.
— А у вас там какой год был?
— Пять тысяч семьсот семьдесят второй от сотворения мира, —
Борис улыбнулся и подмигнул Забелину. — Ой, да ладно, можешь не
делать такие большие глаза. По григорианскому календарю это таки
две тысячи одиннадцатый от рождения Иешу га-Ноцри.