— Эх,
друзья! Как бы не пришлось мне к вам в шайку проситься.
— С чего бы
это?
— Не так
далеко отсюда находится мой феод, Дыб-Кальвадос.
— А, так
это значит в твоих озерах самые большие раки?
— Ну, пока
в моих. Но три года назад я заложил Дыб-Кальвадос, за 500 экю
аббату Кангардского монастыря святого Патрика. Я собирался встать
под знамя короля Тартарийского, доблестного сира Ахилла, а своих
средств крайне не хватало. Увы, в Троеразбогатеть тоже не удалось. В ходе Тивериадской
битвы попал в плен и почти все доходы отдал на выкуп. А остатки
заплатил иоаннитам, в чудесном госпитале которых залечил раны.
Серебра ещё хватило, чтобы к сроку добраться до дома. Но уже
завтра, после заката, Дыб-Кальвадос должен отойти монастырю.
Надеюсь лишь, что добрейший аббат Йорген позволит мне несколько
продлить срок договора со Святой Церковью. Завтра собираюсь просить
его об этой милости.
Ребята
понимающе переглянулись — настоятель столичного монастыря давно был
на примете как возможная жертва. Многие отзывались о нём как об
алчном ростовщике, удачно прикрывавшимся саном. Феоктистов смущённо
прокашлялся:
— Боюсь,
сэр Жан, у Вас несколько неверное суждение об аббате
Йоргене.
— Ничего
этот «святоша» тебе не продлит! — прямодушно вмешался Зубров. —
Держи кошель шире! Скорее поиздевается, а потом пинком вышвырнет из
замка!
Владимир
лишь пожал плечами. Рыцарь смотрел на хмурых парней, сжимая кулаки.
Он сразу поверил этим странным и наивным лесным воинам. Но на душе
у него стало ещё хуже. Мало того, что всё награбленное в Трое
пришлось отдать паше Урзуну, что пленил его на Тивериадской
равнине? Так теперь ещё и с отчим замком придётся
расстаться!
— Ты, сэр
Жан, погоди убиваться-то! — сказал Феоктистов, вытаскивая из
тайника увесистый мешочек. — Сколько, говоришь, тебе надо? Пятьсот
экю?
После
разгрома грабительского каравана друзья наконец-то разбогатели.
Стрелки Робин Худа сразу же собрали все деньги, которые нашли в
повозках и на телах убитых. Затем, по правилам разбойничьего
дележа, половину добычи отдали «рыцарям-оборотням» в лице
находившегося в сознании Зуброва. Также им достались и лично
добытые в бою трофеи: вооружение и имущество сэра Кристофера де
Гретевила, а также пикинера, убитого Николаем. Кое-что из этого
удалось удачно продать через Эдвина Смита в Фалезе. А потом ещё и
выжившие крестьяне, сбыв свои трофеи, передали через бабушку Линде
денежную «благодарность». Так что сейчас заветный мешочек весил
более четырёх килограмм. Или десяти фунтов.