– Что хочет этот говорящий зверь? – спросил Оппант нервно Умму. – Я не пойму… Он нам представляется?
– Я боюсь, – прошептала Умма.
– Панцирника?
– Боюсь его и боюсь… за тебя.
– Почему? – воскликнул Оппант пораженно. – Это же не ритуальный вызов на схватку?
– Я не знаю… Я только слышу опасность.
Оппант ощутил новый сильнейший запах, очень резкий, ядовитый. Он обомлел, ибо услышал свирепое притязание на Умму и угрозу всем, кто общается с нею!
Оппант был так рассержен, что не успел подумать, как у него почти сам собой вырвался ответ на этом же примитивном языке запахов:
– Марш на место, дурак!.. Помни, кто ты есть. Занимайся только своим делом.
Панцирник молниеносно повернулся к Оппанту. Его страшные жвалы широко разомкнулись. Оппант едва успел отпрыгнуть и прижаться к полу, как прямо над головой жутко хрустнуло. Панцирник быстро опустил голову, снова разводя жвалы, но Оппант уже шмыгнул за спину рабочего, который застыл в страхе.
– Все на места! – услышали они истошный вопль на языке феромонов. – Все на свои места! Как посмели в зале Священной Основательницы…
К ним спешил, еще больше припадая на хромую ногу, разъяренный и напуганный Юваннап. Панцирник поколебался, все еще угрожающе разводя страшные челюсти, способные рассечь терма пополам, затем неохотно шагнул на свое место. От него еще шел запах, уже едва уловимый, затихающий:
– Я Трэнг… Я Трэнг…
Юваннап подбежал к Оппанту, что еще неохотнее стал на свое место рядом с панцирником:
– Оппант!.. Это опять ваши штучки? Недовольство, сумятицы, неразбериха…
– Ничего себе сумятица, – ответил Оппант, тяжело дыша. – Этот дурак рехнулся? Он бросился на меня!
– Скоро я сам на тебя брошусь, – пообещал Юваннап люто. – Где ты появляешься, там обязательно что-то случается! Буду настаивать в Совете, чтобы вас перевели из двадцатого стаза куда-нибудь пониже. Тем более что вы только наполовину ноостер.
– Умнее было бы отменить эту нелепую стражу вовсе, – огрызнулся Оппант. – Каждый должен быть на своем месте, заниматься своим делом. А чем занимаемся мы?
– Это не нам решать, – бросил Юваннап.
Он отошел от них, часто оглядываясь. Оппант видел с тревогой, что теперь на него поглядывает настороженно не только Юваннап. Его многие считали переходной формой между девятнадцатым стазом разведчиков, изредка покидавших Купол, и двадцатым, потому что только термы двадцатого стаза владели сложнейшим языком жестов. Оппант владел идеографическим языком, недоступным термам других стазов, однако у него вместо хрупкого тела Мыслителя был прочный скелет, неплохие мышцы, и он любил бывать в опасных дальних туннелях и даже подниматься к выходам из Купола.