– И что? – спросил Петр. Голова его от большого объема бессмысленных сведений, потребленных натощак, непомерно раздулась, и логику бригаденфюрера он улавливал с большим трудом.
– А то, что прибор показывает, сколько процентов какой крови находится в том или ином человеке. Таким образом, мы получаем научно обоснованную возможность узнать, кто является арийцем, а кто – нет.
– И зачем?
– Как? – Седые брови Виллигута взлетели почти к волосам. – Это коренной вопрос! В практике СС использовалась длиннющая процедура бумажной проверки всех предков человека с тысяча восьмисотого года для рядовых, и с тысяча шестьсот пятидесятого – для офицеров. Она занимала очень много времени, да и не могла дать полной гарантии. А с появлением блуттера все эти трудности преодолены!
– Почему же прибор так и не нашел применения? – Петру все труднее было следить за нитью разговора. Кружилась голова, болели мускулы. Сказывались пытки и усталость.
– Во-первых, слишком поздно он оказался изобретен. Действующая модель появилась в январе сорок пятого, – бригаденфюрер вздохнул. – А во-вторых, многие из руководителей Рейха оказались бы после проверки не столь чистокровными арийцами, как им хотелось бы. Поэтому нашему изобретению не дали хода.
– И что показал ваш прибор относительно меня? – собственные слова громом отдавались в ушах, хотя на самом деле капитан говорил очень тихо.
Но Виллигут его услышал.
– Девяносто пять процентов германской крови! – с трепетом произнес он. – И пять – славянской. Мы было решили, что блуттер барахлит, но…
Комната мягко закружилась перед глазами Петра, и спустя мгновение он ощутил правым боком легкий удар. Где-то в глубине разума понял, что упал на пол, но ему было совершенно все равно.
Его приподняли, несколько раз стукнули по щекам. Сознание слегка прояснилось, но Петр по-прежнему ничего не видел. Голос Виллигута доносился откуда-то издалека, как из соседней комнаты, и в нем чувствовалось искреннее сожаление:
– Как нехорошо! Вам ведь надо отдохнуть и поесть! А я замучил вас разговорами!
Не успел разведчик удивиться заботливости фашистов, как его подняли и понесли. Сквозь туман проступили покачивавшиеся по сторонам стены. Затем навалилась новая волна слабости и погасила последние мысли.
Всю оставшуюся дорогу эсэсовцы тащили полностью бессознательное тело.