Ковер, совершенно черный, оказался украшен серебряными свастиками. Каждый из немцев встал на колени на одну из них. Тот, что со светившимися глазами – ближе всех к возвышению, остальные – дальше. Петру по указке Виллигута тоже пришлось опуститься на довольно холодный пол.
Повиноваться было неприятно, но сопротивляться – глупо.
– Профессор Хильшер будет вести ритуал, обращенный к Господам Земли, – шепнул бригаденфюрер пленнику.
– К кому? – Петр изумленно взглянул на Виллигута.
– Потом объясню, – махнул тот рукой. – А сейчас – тихо.
Находившийся ближе всех к возвышению, судя по всему – тот самый, кого назвали Хильшером, заговорил. Произносил слова он на неведомом Петру наречии, и постепенно они слились в песню, необычно мелодичную и притягательную. Она резонировала под сводами черепа, вибрацией отдавалась в мускулах. Заставляла сердце сбиваться с ритма, а легкие – забывать о том, что нужно вдохнуть…
В один миг Петр непонятно почему облился вонючим потом. По телу прошла волна противной, холодной слабости. Капитан понял, или скорее почувствовал, что песня эта – призыв к кому-то, бесконечно далекому и могучему, неизмеримо превосходящему человека. Не просто призыв, а мольба о возращении, о даровании чего-то, чему нет названия…
Песня оборвалась, и необычные ощущения исчезли, словно капля воды в костре. Петр глубоко вздохнул и потряс головой. Про себя выругался, думая, что странные переживания плохо совместимы с материалистическим мировоззрением, обязательным для каждого бойца Советской Армии.
Пока он приходил в себя, Хильшер вновь заговорил. Но на этот раз – на немецком, и слова его были просты и обыденны, как листья подорожника. В кратком призыве просил он Господ Земли даровать удачу арийским воинствам. С ужасом Петр понял, что выступает это самое воинство на Вену, и не далее как сегодня.
Когда молитва закончилась, Хильшер поднялся и отвесил кубическому камню поясной поклон. Вслед за ним встали и остальные, и каждый не пожалел спины перед покрытым алой скатертью булыжником.
Петр, повинуясь жестам Хильшера, тоже слегка поклонился, не отрывая глаз от камня. В этот миг ему показалось, что символы, вышитые на покрывале, шевелятся, как странные золотистые насекомые.
Из помещения Радлов выбрался в некотором потрясении.
– Вижу, что арийский дух начинает пробуждаться в вас, – радостно сказал Виллигут, снова оказавшийся рядом. За спиной его вновь маячили двое автоматчиков, напоминая о том, что капитан разведки находится в плену, а не в гостях.