Ингвар и Ольха - страница 38

Шрифт
Интервал


Только теперь Ольха поняла, что Ясень жив. Воевода русов ударил его мечом по затылку плашмя. Древляне молчали, но в их лицах Ольха читала смятение. Отвага и воинское умение ценится везде, но Ингвар сумел удержаться от убийства даже в честном поединке. Обезоружив смертельного врага, он оставляет его за спиной. Дурость, безрассудство или что-то другое?

Ингвар бросил мечи дружинникам. Его глаза блистали торжеством. К Ольхе подошел, выпячивая грудь и раздвигая и без того широкие плечи:

– Если выступим сейчас, к вечеру достигнем кривичей. Поторопись, княгиня! А если что-то задумала, взгляни по сторонам.

На стенах закованные в булат русы приготовили стрелы с паклей. Несколько человек стояли с факелами. На крыльцо терема дружинники вытащили старого Корчака, лицо его было залито кровью, а следом – у нее оборвалось сердце – Мстислава и Твердика. Оба тщетно пытались вырваться. Твердята кусался и бил ногами. Дружинники вытащили ножи.

Ольха жалобно вскрикнула, когда детей грубо ухватили сзади за волосы. Одной рукой русы умело запрокидывали детские личики к небу, другой приставляли острые лезвия к нежным горлышкам.

– Нет! – закричала Ольха. – Хоть их не трогайте!

– Что?

– Не трогайте детей!

– Это не то, что я хочу услышать, – сказал Ингвар холодно.

Она бросила отчаянный взгляд на Ясеня. Тот лежал рядом с крыльцом, над ним хлопотали двое, дули в ноздри, в уши, трясли. Ольха обреченно отвела взор. Ее губы прошептали раздавленно:

– Я еду с тобой пленницей.

Ингвар холодно усмехнулся:

– Гостьей. Только гостьей великого князя киевского. Братья твои едут тоже.

– Они тоже… заложники?

– Гости, – повторил Ингвар с угрюмым торжеством. Он кивнул обоим дружинникам: – Проводите княгиню в ее комнату. Пусть соберет вещи. Но не больше узла! Кони не славяне, их жалеть надобно.

Глава 6

Чувствуя себя богом, Ингвар неспешно сел на коня. Сердце бухало часто, он чувствовал щенячью радость. Грозный воевода, но хотелось завизжать от счастья либо выкинуть что-то еще глупее: кувыркнуться, как славянский скоморох, а то и просто заорать: какой он замечательный и как все у него удачно!

Во дворе гремели уверенные голоса русов, наглый смех. Особенно громкий и вызывающий после того унижения, когда без оружия провели вечер и ночь в чужом граде. И теперь ходили, с надеждой поводя по сторонам налитыми злобой глазами. Только бы взглянул кто недобро, только бы пикнул, только бы…