В холле госпиталя мы с ним простились, я дружески хлопнул Константиныча по плечу, направляясь в свое отделение, но тут заметил замершего у лифта соседа по палате – полковника с загипсованной клешней, смотревшего на меня с каким-то страдальческим укором.
– Болит рука? – поинтересовался я, преисполнившись чувством сопереживания.
– Так вот почему вы служите в Москве… – молвил полковник. – А говорили: распределение, случайность…
– Не понял.
– Что ж тут не понять… Может, вы не знаете и того человека, с кем только что распрощались?
– Знаю… Константиныч…
– Василий Константинович.
– Ну… – Я начал предчувствовать нечто нехорошее.
– Заместитель министра внутренних дел.
Возникла пауза.
– Пошли в палату, – сказал я устало. – Скоро отбой.
– А здесь, значит, отдыхаем от воинской повинности, – язвительно заметил полковник. Но так, осторожно заметил, как бы про себя.
Вот тебе и две звезды в одну линию…
Ночью я спал плохо. А на следующий день узнал, что высокопоставленный пациент из госпиталя после обследования выписан, так что отныне для прогулок мне следовало подобрать иного компаньона.
Через четыре дня настала пора и мне возвращаться в постылую учебку, из которой приехал за мной знакомый уазик.
Из машины вышла старуха-майор.
– Подкопаев? – спросила она утвердительно и крайне сухо.
– Так точно.
– Симулянт.
– Никак нет.
– А-абсолютно уверена. Ввели моего сотрудника в заблуждение. Ну-с, ладно, поехали. Вас ждут сюрпризы.
После естественной заминки я отозвался с угрюмым вызовом:
– К сюрпризам мне не привыкать.
– Чувствуется! – парировала старуха.
Еще на пороге казармы торчавший у тумбочки дневальный поведал, что я прибыл прямо в пасть льва, поскольку за время моего отсутствия в часть нагрянул заместитель министра внутренних дел, обнаруживший здесь столько всяческих нарушений, что половина офицерского состава получила строгие выговоры, гауптвахта переполнилась прапорщиками-расхитителями, а командир полка сидит в предынфарктном состоянии под домашним арестом.
– И говорят, весь шухер по твоей наводочке, – многозначительно ухмыляясь, доложил дневальный. – Это вилы, Толик, конкретные вилы…
Встретивший меня в канцелярии командир учебной роты мой радостный доклад о прибытии для дальнейшего прохождения мук слушать не пожелал, а, сняв свою шинель с вешалки, коротко и смиренно промолвил: