– Глас богов загадочен. Они на своем языке… Мы лишь стремимся постичь сокровенное, ведомое им. Как повелели жителям страны Кемт возводить пирамиды? Гробницы тут ни при чем… Это их камень на вершине горы. А может, и не на вершине еще, но они выполнили волю богов, сделали человеческое, когда отказались от жизни червяков, когда обрекли себя тащить камень в гору…
Она не понимала. Спросила:
– Но почему ты решил тащить именно камень?
– Не знаю. Нужно было что-то делать немедленно. Жизнь уходила, как песок между пальцами, и я страшился ее никчемности. Но волю богов я, видимо, угадал. Боль не терзает грудь, не просыпаюсь в страшной тоске и в крике… Понимаешь?
– Нет, – ответила она. – Обними меня.
– Эх, только женщина…
Хмель стучал в мозг, а вымоченное в жгучих пряностях жареное мясо зажгло кровь и погнало ее, кипящую, огненную, заставило громко стучать сердце.
Земля качалась под нами, и мы оказывались между звезд. Древняя могучая сила швыряла меня как щепку, и я не скоро отпустил бы женщину, но она в какой-то миг взглянула на край неба, где солнце опускалось за лес, охнула и поспешно выкарабкалась из моих рук.
– Сизиф, – сказала она, вскочив на ноги, – возвращайся в Коринф! Ты сильный, красивый, мужественный… У тебя будет все: друзья, богатство, уважение, ты выберешь лучшую девушку в жены и построишь лучший дворец…
Она заспешила вниз, размахивая почти пустой корзинкой. Я оглянулся на камень. Действительно, лишаю себя простых человеческих радостей. Нельзя же в самом деле только и делать, что тащить камень! В город можно спуститься и под чужим именем, чтобы не указывали, не злорадствовали: ага, оступился, мы правы – только так и надо жить, как живем мы… Меня любят не за царскую мантию, я и в лохмотьях – потомок богов: в беге ли, в кулачных боях или в метании диска – не знаю равных.
А камень? Буду тащить по-прежнему. Но не мешает в городе погулять всласть, потешить свое молодое сильное тело.
Когда я подходил к стенам города, позади пронесся далекий гул. Деревья на горе падали все ниже и ниже: тяжелое неслось к подножию, сокрушая лес, сминая кустарник.
Только один вечер я провел в своем Коринфе. Веселья не получилось, хотя друзья старались изо всех сил. Упавший камень прокатился и по моему сердцу, ночью я почувствовал его тяжесть. Нельзя, нельзя идти по двум дорогам сразу, нельзя искать и радости людей, и радости богов!..