– Что вы здесь?.. – начал Котов грозно и умолк, потому что прямо на него, выставив вперед шпагу, шел Алексей Корсак.
Глаза у Котова округлились. Вид дрожащего лезвия не столько испугал его, сколько обескуражил. Виданное ли дело, чтоб ученик шел с оружием на учителя?
Белов опомнился первым и бросился отнимать шпагу, а распаленный Алексей, который забыл, что у него в руках, решил, что ему хотят помешать объясниться с Котовым.
– Отойди, Александр! – крикнул он, отталкивая Белова. Шпага заходила ходуном, со свистом разрубая воздух.
– Отдай, дуралей, – требовал Белов.
– Не отдам, – твердил Корсак, не понимая, что он должен отдать, и судорожно вспоминая слова, которых требовал этикет: – За бесчинство ваше, сударь, я пришел требовать удовлетворения! – прокричал он, наконец.
– Какое бесчинство? Опомнись! – воскликнул Котов.
– Вы дали мне пощечину!
– Ты лжешь!
В этот момент Белов разжал белые от натуги Алешины пальцы, шпага взметнулась вверх и самым своим кончиком сорвала парик, украшавший голову учителя.
Парик описал плавную траекторию и упал прямо в руки к Никите, который как раз кончил перевязывать носовым платком кровящую ладонь. Молодой князь поднял глаза и, увидев лысую, гладкую, как кувшин, голову и обалдевшее лицо Котова, громко, неприлично захохотал. Эхо рассыпалось по коридорам, как сыгранная на трубе гамма.
И тут до понимания Алексея дошел призыв Белова, но он его по своему истолковал.
– И отдам! – крикнул он страстно. – Сполна отдам! Если не было вашей пощечины, то моя налицо… – И он наотмашь приложился к отвислой щеке, да так, что рука потом ныла, как от тяжкой работы.
Котов успел только крикнуть: «У-ух» – и задом влетел в комнату. Александр быстро захлопнул дверь и, подхватив обомлевшего Корсака, понесся прочь по коридору. Никита повесил на ручку двери парик и, громко хохоча, бросился вслед за друзьями.
– Как при тебе шпага-то оказалась? – сердито спросил Александр, когда они, переводя дыхание, выскочили на улицу.
– Я из театра. – Только сейчас Алексей осознал, что совершил. – Теперь все, конец… в солдаты… или в Сибирь! Котов ведь решил, что я убивать его пришел. Почему вы меня не остановили?
– Перестань причитать, – все еще смеялся Оленев. – Посадят всех под арест, это точно. Всыплют. Но пусть это Федор делает. Ему это по чину положено. Но чтоб всякие штык-юнкеры руки распускали… Мразь! Доносчик!