- Она, оказывается, прошла вместе с работниками. Подружка бармена. Имя Елена Мелехова. Двадцать один год, учащаяся социально-педагогического колледжа, выпускная группа. Живет с сестрой, старшей. Родители погибли давно уже.
- С кем спит?
- Да бармен клянется, что ни с кем. Динамо она.
Я опять кошусь на невинное личико и припухшие губки. Ага, бл*, динамо...
- Адрес.
Пилот диктует адрес, и я сбрасываю.
Смотрю в задумчивости на девчонку. Домой ее везти? Мама не ждет... Сестра тоже вряд ли... Может, к себе, на хату? Продолжить веселье. Член дергается. Очень даже за. Кто бы сомневался.
Тут она сонно причмокивает губками и переворачивается, ежась от утреннего холода, пробирающегося в машину через открытое окно. Я поправляю съехавшую с узкой спины куртку. На открывшеся шее следы моих пальцев. Да, бл*. Жестко я с ней. Елена Мелехова. Двадцать один. Целая жизнь между нами. Целая, мать ее, бл*дская жизнь... Не нужен тебе я, Елена Мелехова. И ты мне не нужна.
Секс - это круто. Но на этом все.
Я завожу мотор и везу ее домой.
Город, утренний и сонный, встречает звоном трамвая. Такая тишина, патриархальность... Люблю областные города. Есть в них свой кайф. Душа своя.
Возле дома, обычной панельной пятиэтажки, торможу. Опять закуриваю. Смотрю на девчонку. Спит. Жаль будить. Роюсь в бардачке, достаю бумажник. Отсчитывая десять пятитысячных. Не знаю, зачем. Просто потому, что привык. Это нормально, давать женщине деньги. Это правильно. Не потому, что шлюха. А потому, что... Ну, потому что.
Лена открывает глаза, сонно смотрит на меня. И взгляд у нее в этот момент охренительно беззащитный. Детский. Тварь я все же. Она ж мне в дочери свободно...
- Приехали, коза, - я смотрю, как она потягивается, оглядывается в поисках одежды, натягивает майку и те трусы, что она называет шортами. Приглаживает волосы. Тянется за сумкой. Сумка на переднем сиденье, и она легко перебирается вперед.
- Дай сигарету, дядь, - просит она, усмехаясь, - ту, вкусную.
- Перебьешся, мелочь, - отвечаю я ей, - бросай это дело.
- Вот у тебя не спросила. Ты мне не отец, - огрызается она, опять нагло ставя свои длинные залипательные ножки к лобовухе. Я смотрю, как тонкие каблуки царапают панель, и усмехаюсь. Наглая все же стерва.
- Это точно, не отец, - соглашаюсь спокойно, - но по жопе дать могу свободно.