— Не провоцируй меня, Степа. Силы могут оказаться не равны. Я последний раз тебя сейчас предупреждаю…
— Что здесь происходит? Блин! Фил! — кричит на меня Лиска. — Отпусти. Он же задохнется сейчас!
— Не лезь! — огрызаюсь на нее.
Мысленно считаю до трех и с силой толкаю Степана от себя. В полете он хватает ртом воздух, падает на задницу, кашляет, и по глазам вижу, отступать не собирается. Жаль дурака. Раскатаем же.
Разворачиваюсь к Лиске. Марк перехватил ее за талию, прижимает к себе. Она обиженно сопит, припухшие губки дрожат. Сминаю их большим пальцем под взглядами притихшей толпы.
— Ты опаздываешь на лекцию, — хриплю на адреналине, гася в себе желание впиться в ее рот поцелуем.
— Придурки! — кричит она на нас и, впечатывая каблуки в бетонный пол, быстро уходит с гордо поднятой головой.
После занятий созваниваюсь с отцом. Выясняю, что он на месте. Еду к нему.
Останавливаюсь у нашей… его высотки. Скольжу взглядом по этажам, отыскивая окна своего бывшего кабинета. Он достался мне еще в школе, чтобы привыкал и оттачивал свои знания, видел, куда дальше расти. Мне нравилось здесь работать, когда я еще стремился к идеалу на фоне великого Дмитрия Дрейка.
— Филипп Дмитриевич, добрый день, — приветствует меня охрана.
— Добрый, — киваю мужчинам в форме.
Поднимаюсь на лифте на последний этаж. Подхожу к окнам. Отсюда открывается шикарный вид на город. Все, как на ладони. Закрываю глаза, успокаиваюсь, выравниваю пульс.
Развернувшись на пятках, прохожу секретаря, стучу в дверь.
— Заходи, Фил, — слышу голос отца.
Дергаю за ручку, захожу в кабинет.
— Садись, — кивает на стул напротив его стола. — Излагай свои условия, — улыбается он. — Будем договариваться.
Филипп
У меня не так уж и много условий для возвращения сюда. Я хочу всего лишь:
1. Чтобы мое слово и мои решения имели больше веса.
2. Чтобы отец разблокировал мой «рабочий» счет.
Это не его деньги. Мои. Заработанные собственной башкой и часто бессонными ночами. Под боком был хороший, нет, отличный учитель. Жаль, что он смог меня научить только тому, как зарабатывать бабки.
А свои, или как он любит говорить, «наши», «семейные» пусть оставит себе. Меня вышвырнули из этой семьи. Я не простил.
— Это все? — Отец крутит в руках дорогую черную ручку.
— Да. Всего два пункта. Мне хватит.
— С первым я согласен. Ты дорос до этого уровня. Я видел первые результаты твоей работы у Феликса. За такой короткий срок отличный результат. Горжусь, — улыбается папа.