—
Подкиииидыш! — Огромная птица рухнула на меня, выплюнув
ругательство низким мужским голосом. И тут же снова взлетела к
звёздам.
—
Убийца! — Другой ворон пронёсся над моей макушкой, задев крылом. Я
вскинул руку, чтобы отогнать его, но он приземлился на ветку ели и
зашёлся заливистым женским смехом.
Ну
и жуть. Умом-то я понимал, что вороны — пересмешники. Слышат слова
и просто их повторяют. Но всё равно мне стало не по себе. Не ночь,
а котёл дурных знаков. Неужели наши жрицы ничего не
почувствовали?
—
Невеждааа! — Донеслось откуда-то сверху. Обругать ворона я не мог -
непочтительно. Поэтому просто поднял над головой факел и продолжил
идти сквозь рощу, надеясь, что пламя отпугнёт особо наглых
птиц.
Никогда на моей памяти они себя так не вели.
Что же за ночь сегодня такая?
—
Жерррртва! — кричали над алтарём. — Жерррртва! Жеррртва!
Жеррртва!
Я
отмахнулся от ещё одной птицы и ускорил шаг. Вороны теперь просто
кружили надо мной, но не пытались нападать. Может поссорились из-за
добычи - мы всегда оставляли жертвенное мясо на алтарных камнях.
Или же исчезнувшая луна на них так повлияла. Я должен был проверить
алтарь.
—
Хинрик…
Я
остановился. Звали меня, и этот голос не был вороньим. Мягкий,
вкрадчивый женский - но незнакомый. И слышен был так отчётливо,
словно шептали мне на ухо. Я обернулся - никого.
—
Хинрик, иди сюда.
Я
тряхнул головой. Бред какой-то. В роще не должно быть никого, кроме
меня. Все жрицы наверняка уже спали. Жертвоприношения совершились
на закате, здесь больше некому и незачем находиться. Кого же тогда
могло принести в рощу Хевн?
Выйдя на поляну, я замер. Вороны продолжали
носиться над кронами деревьев. Поднялся ветер с моря - такой
сильный, что едва не сбил пламя факела. В центре вытоптанного круга
у алтаря стояла женщина. Я никогда не видел её прежде - и это уже
показалось странным. На Свартстунне чужих людей нет - это небольшой
остров посреди моря, и здесь каждый человек наперечёт.
—
Кто ты? — тихо спросил я.
Она не ответила. Женщина была хороша собой -
красивое чуть суровое лицо, длинные косы трепетали на ветру,
сияющие, словно звёзды, глаза. И всё же что-то в её облике меня
отталкивало. Что-то неправильное, ненастоящее… Неживое. От
облачённой в длинный плащ фигуры исходило слабое сияние.
—
Хинрик, — позвала она. — Подойди ближе.