Что же до бродячей точки в грузовичке, которая развозит мороженое по всему городу, как то было написано в приятном буклете, – эта идея в России не выгорала. Жадность всяческого рода чиновников была совершенно неутолима. Стоило грузовичку Валерия появиться у Лужников после конца матча или у трех вокзалов в пятницу к шести, когда народ валом валил на приусадебные участки, – сразу откуда-то, как клопы, являлись представители администрации, вокзала, местного отделения, чего только не являлось, – совали нос в документы, рылись, интересовались и прямо просили на лапу. Один такой гад стребовал у Мишки-продавца разрешение на торговлю, сказал, что пойдет проверит, и заныкал. И не хотел отдавать, пока не получил триста рэ. А шо? Потерял, и все. Или вовсе не было.
Другой раз привокзальные менты притащили Валеркиного парня к себе и закричали, что он украл чемодан. Какой чемодан? На хрен мне чемодан, я мороженым торгую! Чемодан так и не нашли, а мороженое все ужрали. Мороженого им, шерстяным, захотелось!
Спасибо, хоть почек не отшибли.
Так что оказалось себе дешевле выбрать несколько мест и сидеть там, как курица на яйце, авось что-нибудь да снесется. Ведь инспектору из санэпидстанции не набьешь морду, как рэкетиру!
А вот на рэкете Валера сильно экономил.
Было лето 1990 года. Москва была еще не та, что несколько лет спустя. Грибница криминальных бригад, опутавшая столицу, только разрасталась. Большая часть обложенных данью предприятий восходила еще к давним временам теневой экономики, это были те еще люди, относительно которых состоялось историческое решение съезда воров 1971 года – брать, и брать по десять процентов. Гигантов отечественной индустрии еще никто не трогал, то была своя мафия. Да и они не шли на поклон к бандитам, чтобы ущучить недобросовестного должника, – неплатежи еще не шарахнули компании по самому деликатному их органу – балансовой ведомости. Большая часть крутых парней в кожаных куртках и тайваньских костюмах, с преувеличенно зверским выражением лица, питалась данью с десятка глупых киоскеров, да и то только с тех, которые боялись врезать этим парням по морде; рэкетиры глушили водку, трахали девок и воображали себя очень крутыми. Каждая такая шайка распадалась не только что от смерти шефа, но даже от публичного его унижения.