— Ну и чего вы стоите, — рявкает он. Тряпку в зубы и вытирайте здесь.
Леля, конечно же, меня бросила. Так что пришлось в опасной близости от чужого, крупного мужчины собирать воду тряпкой. Посматривать иногда. Мышцы, кажется, готовы прорвать футболку. Взгляд то и дело касается ступней, и меня прошибает током. Огромный размер мужской ноги говорит о нехилом размере между ног. А его орлиный нос это подтверждает.
— Да кто же так воду выжимает, женщина, — поворачивается ко мне этот орангутанг и забирает тряпку. Показывает, как выжимают воду, и в два счета собирает остатки влаги с пола.
И почему-то тело ватное, в голове словно шумит прибой. А мне кажется, что эти огромным руки, обвитые выступающими венами, я где-то видела. Да и пальцы. Длинные с квадратными, как его челюсть, ногтями. А этот нос иногда снится мне в грязных фантазиях.
Не может быть.
Быть того не может!
Но стоит ему взглянуть на меня, протягивая тряпку, выпадаю в астрал. Смотрю во все глаза и не могу поверить, что полгода спустя, в одной из многочисленных высоток Москвы я встретила того самого охранника. Того самого. Благодаря ему, по сути, я и смогла сбежать. Подошел бы любой, но этот не вызвал отторжения, скорее наоборот. Вот и сейчас в груди как будто защемило, словно я вернулась в приятное воспоминание.
— Я знаю, дамочка, что я красавчик, но может быть вы уж заберете тряпку, — слышу сквозь трясину сознания голос и моргаю.
Не узнал. Ну, конечно, и не мог узнать. Столько времени прошло.
— Да, конечно, — дрожащим голосом отвечаю, беру тряпку и поднимаюсь. Он за мной. И вот уже широкий коридор кажется резко меньше. А дыхание перехватывает.
— Завтра пришлю парней, они поставят новый толчок. Этот на свалку, — говорит он, а смотрит почему-то не в глаза.
Опускаю взгляд и ахаю! Футболка промокла насквозь, демонстрируя выпирающие соски.
— Отличный вид на холмы, — еще и ухмыляется этот засранец. Складываю руки на груди и указываю на дверь.
— Спасибо за помощь. Парням вашим я заплачу сама.
— Так я же по доброте душевной, — не двигается он с места, а меня тут же накрывает пеленой воспоминания, с какой стремительностью он повалил меня на пол и трахнул. Зверюга, не иначе.
— Мужчины и доброта, не смешите меня, — хмыкаю. — Я заплачу за себя сама. Покиньте мою квартиру.
Он все-таки отрывает взгляд от виднеющихся из-под рук холмиков, а потом резко разворачивается и идет к двери, на ходу бросая: