– Так, ладно, – вытирая выступившие
от смеха слезы, сказал я, – если хочешь, можешь жрать человечину.
Но! Только если больше ничего другого нет.
Мундалабай мелко закивал головой и
открыл рот, явно собираясь что-то сказать или спросить.
– Эти трупы не трогай, – тут же
перебил его я. А бывший раб тут же поник.
– Так, а теперь вернемся к нашим
делам, – сказал я, поворачиваясь к Кийко, – у тебя есть идеи?
– Только одна, – ответил он, –
тащимся до твоего форта, подлечиваем меня. А дальше…
– А дальше, скорее всего, все:
останемся вдвоем. К тому времени Литвина и Шендра уже сдадут марам,
из пещеры все вытащат.
Кийко не ответил, выжидающе глядя на
меня, ожидая продолжения моей мысли. Однако я не спешил ее
озвучивать.
– Ну?! Чего ты тянешь? – не выдержал
Кийко. – Ясно же, что у тебя есть план. Давай, озвучивай.
– Он тебе совершенно не понравится,
– вздохнул я.
– Ну, понравится-не понравится… Если
он поможет нам выпутаться из всего этого, то…
– Я предлагаю тебя убить, – выпалил
я.
– Чего? – у Кийко глаза стали по
пять копеек.
– Слушай… – и я коротко изложил свою
мысль.
Кийко думал минут пять, не меньше, а
затем кивнул и сказал то, чего я ну, совершенно, не ожидал
услышать. Более того – думал, придется его убеждать.
– Да, ты прав, это единственный наш
шанс.
Он тяжело вздохнул, снял куртку,
вытащил все из карманов и сложил на нее, туда же бросил и трофейное
оружие, с которым не расставался с момента освобождения.
Кийко сел на землю, посмотрел на
деревья и небо, на копошащегося в палатке Мундалабая.
– Давай! – сказал он.
Я вскинул руку с зажатым в ней
трофейным пистолетом, навел Кийко на затылок и потянул курок.
БАХ!