«Любезный наш хире Бофранк!
Получив ваше письмо, уверились мы, что события складываются самым дурным образом. Предначертания, кои известны вам от нас, несут за собою последствия непоправимые. С тем чтобы стать подмогою в вашей многотрудной борьбе, я, Рос Патс, отправляюсь сегодня в некое место, где тщусь изыскать известного вам Бальдунга. Силы его ограничены, но никого другого поблизости не сыскать, а всякое промедление играет на руку врагам нашим».
– Вот кто сей гнусный старик, – пробормотал себе под нос аббат. – Мнится мне, миссия моя может усложниться.
«Я же, Гаусберта Патс, – продолжал он читать далее, – останусь в поселке и займусь расшифровкою некоторых трудов, которые могут оказаться полезными. Сие займет не день и не два, но как только все будет закончено, я прибуду в столицу и надеюсь застать вас в обычном месте проживания вашего».
– Не хватало еще и этого! – возмутился Тристан. – Остается надеяться, что мерзкая колдунья не успеет…
«Из того, что мне уже известно, сообщаю наиглавнейшее: пребываю в надеждах, что поверженный вами враг еще не скоро вернется в мир людской, но тем не менее знайте, что искать его надо в местах, где в земле – кровь.
И еще одно. Надеюсь, что подарок, оставленный мною, вы покамест не использовали. Если же использовали, знайте, что делать сие в вашем состоянии и положении можно не более трех раз. Не стану описывать, чем может обернуться злоупотребление, но прошу поверить мне на слово, ибо никогда не желала вам зла».
– Что еще за подарок она подсунула моему братцу? – вопросил сам у себя аббат. – Верно, какую-нибудь богомерзкую пакость, что еще ожидать от нее…
«Напоследок о главном. Будьте осторожнее с чревоугодником! Слова его словно мед, честность его напоказ, но в мыслях его нет добра к вам!
С почтением, Рос и Гаусберта Патс».
– Что же за подарок? – повторил аббат, пряча письмо обратно в конверт. – Вот с кем знается мой безумный брат – для чего ему это?! Чревоугодник… кто есть сей? Не я ли снова? Ах, грешен я, грешен… Благодарю вас, хириэль!
Последние слова обращены были уже к хозяйке, принесшей чай и блюдце с сухариками и печеньем и не обратившей внимания на письмо, что Тристан держал в руке. Сделав несколько глотков, аббат спросил у женщины, которая не спешила удалиться:
– Скажите, хириэль, не оставил ли мой брат для меня записки или устного послания?