– Я же говорил: чушь, – сказал Ермолкин, протягивая старику записку. – Ну, что это может значить?
Старик сквозь очки глянул на записку, но в руки не взял.
– Я не знаю, – сказал он. – Может быть, это ничего не значит, а может быть, что-нибудь таки значит.
– Абсолютная чепуха, – уверенно сказал Ермолкин. – Ну, я понимаю, первая часть еще может иметь хоть какой-то смысл, потому что применима ко многим случаям. Но при чем же здесь лошадь?
– Я не знаю, – повторил старик смиренно.
– Но вы это сами писали?
– Не сам.
– А кто же?
Старик посмотрел на Ермолкина, потом еще выше – на небо, как бы прикидывая, не приписать ли сочинение билетов высшим силам, но передумал и признался, вздохнув:
– Невестка моя писала, жена Зиновия. Она имеет хороший почерк и немножко лучше меня знает вашего языка.
Такой простой ответ почему-то обескуражил Ермолкина. Может, он все же надеялся, что билеты составлялись в каких-то потусторонних инстанциях. Он не стал больше спорить, только сказал старику, что его следовало бы отвести Куда Надо и проверить документы.
– Я бы вам не советовал этого делать, – печально возразил старик. – Один такой, как вы, симпатичный, проверил мои документы, но его уже таки нет.
Старик вел себя нагло, но Ермолкин решил не связываться, только пробормотал: «Шарлатанство!» – и, жалея о потраченном даром рубле, стал выбираться из толпы. Но выбраться оказалось непросто.
Худой небритый дядя в длинной, до пят, шинели дохнул на Ермолкина перегаром:
– Отец, дуру хочешь?
– Дуру? – удивился Ермолкин. – Какую дуру?
– Да вот же. – Дядя отвернул полу шинели, и Ермолкин увидел противотанковое ружье с укороченным стволом.
– Вы с ума сошли! – сказал Ермолкин и пошел дальше. Но пока он проталкивался, ему еще предложили купить орден Красного Знамени, фальшивый паспорт и справку о тяжелом ранении.
«Что же это происходит? – думал Ермолкин. – И где же я нахожусь?»
– Дяденька, а дяденька. – Борис Евгеньевич оглянулся. Девица с ярко накрашенными губами держала его за рукав. – Дяденька, пойдем в сарайчик.
– В сарайчик? – переспросил Ермолкин, подозревая, что за этим кроется что-то ужасное. – А собственно, зачем?
– А за этим, – улыбнулась девица.
– За этим?
– Ну да, – кивнула она. – Я недорого возьму, всего полсотенки.
– Вы что это такое говорите? – зашипел Ермолкин, оглядываясь и как бы ища поддержки у окружающих.