Больше всего меня удивило количество разных часовых механизмов в
одном помещении. Кроме напольных часов я ещё четыре штуки
обнаружил. Одни на пианино, двое на полочке у окна и красивый
будильник в буфете. Часы исправно шли, тикали, но время
демонстрировали разное — плюс-минус полчаса. Кажется, только
напольные отображали то, что сообщало радио, пикающее в
полдень.
Осмотреть так же тщательно спальню в этот день я не успел,
потому что бабушка вернулась. По пути домой она завернула в
коммерческий магазин и купила очередного петуха. Предполагаю, что
денег на моё содержание родители оставили достаточно и мы могли
питаться мясом и птицей каждый день. Петух оказался матёрый и
вариться должен был долго. Мне на скорую руку бабушка изобразила
омлет и бутерброд с… чем-то. Маргарин или близкий к нему продукт.
Не сразу понял, что это такое сверху хлеба. Жир не жир, но нечто
отличное от нормального масла, есть я это не стал, сковырнул
обратно в тарелку. Так и не понял, почему нельзя было тот же кусок
хлеба обжарить на этом маргарине? В общем, съел омлет просто с
куском хлеба и запил чаем с ирисками, что дядя Вова принёс.
Перед сном мне перепала кружка бульона из петуха и горбушка
белого хлеба, натёртая чесноком. Вкусно было!
Бабушка поменяла бельё и перебралась в спальню родителей, а моя
постель осталась на прежнем месте — в холле. Я и не возражал,
поскольку уже понял, что здесь теплее всего. Не берусь гадать, как
холодно в квартире зимой, но и в середине весны в комнатах нежарко.
В целом мне моё попаданство нравилось. Интересно, и проблем с
внедрением в образ Сашеньки не возникло.
Весна вступала в свои права, и теперь мы с бабушкой гуляли
каждый день. Может, она меня и одного бы отправила, но я
предпочитал выходить на улицу со взрослым человеком. Раз в три дня
мы вместе наведывались к деду, покупали ему продукты. Он и сам мог
сходить, но долгое стояние в очереди не выдерживал. А их в обычных,
не коммерческих магазинах было много. Меня таскали по этим очередям
по той причине, что ту же муку продавали по два килограмма в руки.
Пусть я маленький, но человек, и вместе с бабушкой мы покупали
четыре килограмма.
Моё впечатление от магазинов, вернее, их загруженности
продуктами, было неоднозначным. Вроде бы и много всего, а люди не
берут по той причине, что слишком дорого. В апреле 1953 года, после
смерти Сталина, правительство понизило цены на многие продукты
первой необходимости. Чёрный хлеб стал стоить не три рубля, а
рубль, говядина с пятидесяти рублей за килограмм упала до
двенадцати. И тут же, по словам бабушки, исчезла с прилавков.