Дело шло к большой войне, и Москва
решила использовать в качестве «вестников мира» казаков. Летом 1586
года волжско-яицкие казаки во главе с Матюшей Мещеряком совершили
ряд набегов на ногайские станы. А потом и вовсе замыслили
неслыханное: построить город на Кош-Яицком острове на реке Илек
(Урал). Бию Урусу стало не до Самары. Он пошёл на штурм нового
казачьего городка, но потерпел сокрушительное поражение.
Уже после победы казачьего войска над
Урусом, к его атаманам доставили царскую грамоту, которая призывала
их поступить на государеву службу. Мнение разделились. Часть
казаков во главе с атаманом Матвеем Мещеряком приняла предложение и
прибыла в Самару. Но большинство во главе с Богданом Барбошей
осталось на Яике.
Прибывших в Самару казаков хотели
отправить в Астрахань, но вмешался случай. От Мещеряка потребовали,
чтобы ногайцам вернули пленных и награбленное за год имущество. По
стечению обстоятельств, в то же время из Москвы через Самару
возвращалось ногайское посольство. Степнякам было бы приятно
вернуть себе все отнятое казаками, а царь и Боярская Дума получали
прекрасный повод, показать себя друзьями бия Уруса. Но атаман
Матвей Мещеряк и его товарищ Тихон Пиздёша не подчинились,
объясняя, что все награбленное досталось им в честном бою, и что,
казаков на ногайцев «натравила» сама Москва.
Совсем обезумев, казаки и вовсе стали
издеваться над прибывшими в Самару ногайскими послами: «всякие
непригожие дела говорить… как жён их соромотили», за пленников
потребовали огромный выкуп, а, в конце концов, попытались их ещё и
ограбить.
Григорий Засекин был вынужден бросить
пятерых самых буйных казаков в тюрьму, а остальных отправить в
Астрахань. Держать видных атаманов в узилище было опасно. В любой
момент им на выручку могли прийти казаки с Яика. Что-то
предпринимать без царской грамоты Засекин также не мог. Пленённые
же казаки не сидели, сложа руки. Они вступили в сговор с частью
гарнизона Самарской крепости. План был прост: «послать» весть всем
вольным казакам Волги и Яика, чтобы те подошли к Самаре и взяли
крепость штурмом.
Однако среди заговорщиков нашёлся
предатель, который сообщил князю Засекину о готовящемся заговоре.
Григорий Осифович немедленно сообщил об этом в столицу.
Рассмотрение дела заняло немного времени, и в марте 1587 года в
Самару прибыл сын боярский Постник Косяговский с царским вердиктом:
«Матюша Мещеряка да Тимоху Пиздяшу, да иных их товарищей пущих
(государь) велел казнити перед ними послы смертною казнию».
Приговор привели в исполнение весной 1587 года. Ногайские послы
вернули себе все отнятое казаками и убедились в лояльности русской
администрации. Был, достигнут и столь долгожданный для Москвы мир.
Многие ногайские мурзы оставили мысли о самостийности и начали
посылать свои отряды на службу в русскую армию.