— Хорошая у меня родня. Добрая.
— Чёрным властелинам положено.
— Так, стоп. Этот, нотариус, убеждал меня, что это просто
неудачное прозвище от завистников.
— Если бы, — из-под капюшона раздался тяжёлый вздох, — это не
прозвище, а официальный титул. Вроде князя, только перевод с
орочьего.
— А как-то сменить не пробовали? Ну хоть на графов или на
маркизов.
— Нельзя, орки очень обидятся. Кого в армию тогда набирать?
Людей в этих землях мало, — мой проводник снова вздохнул, — нам
сюда.
Я поднял голову. Над нами нависало старинное здание —
стрельчатые окна, похожие на бойницы, каменные горгульи на
карнизах, разводы копоти на стенах. Парадная лестница была завалена
хламом, поломанной мебелью и ржавыми доспехами.
— Семейное гнездо, — печально сказал мой провожатый, — пойдём
через вход для прислуги, я там расчистил всё.
Дверца “чёрного хода” была низенькая, так что пришлось
пригибаться. Через тёмный коридорчик мы попали в большую комнату с
горящим камином, столом в центре и старым диваном в углу. Судя по
всему, раньше здесь была кухня.
— Ну, — мой спутник явно засмущался, — по крайней мере, тут
тепло и чисто.
— Значит, я теперь Чёрный властелин и должен жить на бывшей
кухне?
— Ещё нет. Властелином ты станешь, когда сядешь на трон
Калькуары.
— И где он?
— Там, — провожатый неопределённо махнул рукой, — где-то во
дворце. Я пока не нашёл, зомби меня защекочи.
— Кстати, а вы вообще кто? Сторож? Дворецкий?
Обитатель замка обиженно засопел.
— Я, между прочим, твой пра-пра-пра-дедушка. Мог бы проявить
уважение к предку.
Он откинул капюшон. Ну точно — пра-пра-пра, верю. Лет двести
назад помер, но бальзамировщики хорошо постарались. Вокруг головы
ещё намотаны бинты, только лицо в жёлтой коже видно, а вместо глаз
вставлены полупрозрачные синие камни. Отлично: мне предстоит жить в
разрушенном замке с бодрой мумией собственного предка.
— Дедушка, — я чуть закашлялся, — может быть, вопрос покажется
не своевременным, но как в моём родовом гнезде с едой? Вчерашний
ужин был давно, завтрака не было, да и обед давно прошёл.
Мумия хмыкнула, подошла к столу и засопела.
— Я об этом даже не думал. Мне-то без надобности, сам понимаешь.
Сейчас вспомню, как это делается.
Старикан щёлкнул пальцами, сделал руками странное движение и
пробормотал шипящую тарабарщину. Воздух над столом задрожал,
помутнел и превратился в тарелки, блюда и вазочки.