Анжелика поставила принесенную еду около мэтра Берна:
– К вам относятся как к почетному гостю.
Торговец что-то неразборчиво пробормотал и, поскольку Анжелика приготовилась его кормить, вдруг почти с гневом воскликнул:
– За кого вы меня принимаете? Я не новорожденный!
– Но вы еще слабы.
– Слаб? – переспросил он и расправил плечи, но тут же его лицо исказила гримаса боли.
Анжелика рассмеялась. Ей всегда нравилась его спокойная сила. Он словно излучал покой, создавал чувство защищенности. Дородность еще больше придавала ему вид, внушающий доверие. Это не была тучность любителей вкусно поесть, которые напоминают подушку или раздувшегося моллюска. Она как бы выражала его сангвинический темперамент, и в молодости он, должно быть, полнел, не теряя силы. Он выглядел старше своих лет и потому с первых шагов в своем деле пользовался уважением со стороны клиентов и компаньонов. Отсюда и то непритворное почтение, которое выказывают ему по сей день. Анжелика снисходительно смотрела, как он, поставив около себя котелок и действуя одной рукой, с аппетитом поглощает рагу.
– Вы могли бы стать тонким гурманом, мэтр Берн, если бы не были гугенотом.
– Я вполне мог бы стать еще кем-то, – ответил он, бросая на нее загадочный взгляд. – У каждого человека, как у ткани, есть лицо и изнанка.
И добавил, нерешительно поднося ко рту очередную ложку:
– Я понимаю, что вы хотите сказать, но, признаюсь, сегодня я голоден как волк и…
– Так ешьте же. Я вас просто поддразнила, – нежно сказала она. – Вспомнила, сколько раз вы ворчали на меня в Ла-Рошели за то, что я слишком забочусь о вашем столе и склоняю ваших детей к греху чревоугодия.
– Но это была приятная война, – признался он с улыбкой. – Увы, как далеки мы сегодня от этого…
Пастор Бокер собирал свою паству. Боцман Эриксон только что сказал им, что все пассажиры должны подняться на верхнюю палубу на короткую прогулку. Погода хорошая, у матросов в такое время дел немного, и пассажиры на палубе не помешают им.
Анжелика осталась одна с мэтром Берном. Она хотела воспользоваться случаем, чтобы выразить ему свою признательность.
– Я еще не имела возможности поблагодарить вас, мэтр Берн, но я снова ваша должница. Вы получили раны, спасая мне жизнь.
Он поднял взгляд и долго смотрел на нее. Она опустила веки. Его взгляд, обычно бесстрашный и холодный, был в ту минуту столь же красноречив, как и вчера вечером, когда он, очнувшись, видел только ее.