Она несла невесть что. Но ей нужно было срочно возвести между ними стену. Вопреки ожиданиям ее слова произвели впечатление.
Рескатор резко остановился:
– Один из ваших друзей, вы говорите? Раненый?
– Д… да.
– И он-то и знает?
– Что знает?
– Что вы клеймены цветком лилии?
– Да, он.
– Ого! Для гугенота это мужественный шаг! Плениться такой потаскухой!
Его возглас поразил ее. Она приготовилась к тому, что он встретит эту новость каким-нибудь циничным замечанием. А он казался задетым.
«Это потому, что я напомнила ему о законах ислама, он относится к ним с уважением», – подумала она.
Словно прочтя ее мысли, он яростно бросил ей:
– Законам ислама я придаю не больше значения, чем вере тех христианских стран, откуда вы плывете.
– Вы нечестивец, – сказала испуганно Анжелика. – Не говорите таких слов сейчас, когда благодаря Богу мы спаслись во время бури.
– Бог, которому я воздаю благодарность, даже отдаленно не имеет ничего общего с Богом – сообщником несправедливостей и жестокости вашего мира… Старый мир прогнил, – заключил он с горечью.
Эта диатриба была так неожиданна для него. «Я его задела», – снова подумала Анжелика.
Она была обескуражена этим, как Давид, победивший Голиафа с помощью обыкновенной пращи.
Она увидела, как Рескатор снова тяжело опустился в кресло около стола и, взяв из ларца тяжелое жемчужное ожерелье, стал рассеянно пропускать жемчужины между пальцами.
– Вы давно его знаете?
– Кого?
– Вашего будущего супруга.
В его голосе вновь звучал сарказм.
– Да… давно.
– Несколько лет?
– Несколько лет, – подтвердила она, возвращаясь мыслями к всаднику-протестанту, который проявил милосердие и пришел ей на помощь, когда она искала цыган, похитивших ее маленького Кантора.
– Он отец вашей дочери?
– Нет.
– Даже так! – Рескатор снова презрительно усмехнулся. – Вы знаете его несколько лет, но это не помешало вам разрешить сделать себе ребенка красивому любовнику с рыжими волосами?
Сначала она даже не поняла его. «Какой любовник с рыжими волосами?»
Потом кровь бросилась ей в лицо, и она едва сумела сохранить выдержку. Глаза ее метали молнии.
– Кто дал вам право разговаривать со мною таким тоном! Вы не знаете моей жизни. Не знаете, при каких обстоятельствах я встретилась с мэтром Берном. При каких обстоятельствах у меня появилась дочь. По какому праву вы оскорбляете меня? По какому праву вы допрашиваете меня, как… как полицейский?