Почему, почему Жоффрей не пошел с ними? И как этот лес пуст и тих, впрочем, нет, в нем, наоборот, стало слишком шумно с тех пор, как поднялся ветер.
– Господин де Пейрак, случайно, не объяснил вам причину своего внезапного отъезда? – спросила она, повернувшись к канадцу. Она знала его хуже, чем остальных людей Жоффрея, поскольку он не зимовал с ними в Вапассу, но была уверена, что он предан и надежен.
– Сам я господина графа не видел, – отвечал Мопертюи. – Мне его слова передал Кловис.
– Кловис?
Анжелика почувствовала неясную тревогу. Во всем этом было что-то странное. Почему Жоффрей не написал ей записку? Это было на него не похоже… эти приказы, передаваемые из уст в уста… Кловис?.. Ее лошадь споткнулась о камень, и ей пришлось сосредоточить внимание на дороге.
Сквозь кружевную темно-изумрудную листву дубов виднелись их могучие разветвляющиеся стволы, напоминавшие огромные темные канделябры.
«Похоже на Ньельский лес, где мы устраивали засады», – подумала Анжелика.
От тяжелых воспоминаний ей захотелось скорее выйти из этой густой тени.
– Мы правильно идем, Кантор?
– Да, да, – ответил тот, сверившись со схемой и компасом.
Но немного позже он сошел с лошади и вместе с сыном Мопертюи, метисом Пьер-Жозефом, внимательно осмотрел окрестности. Тропинка окончательно исчезла в чаще, но оба юноши с уверенностью сказали, что надо продолжать путь. Деревья теснили их все больше и больше, пока их кроны не образовали узкий свод, становящийся все темнее и темнее. К счастью, за поворотом показался выход из этого туннеля – там снова сияло солнце.
Но в тот же миг Мопертюи вдруг поднял руку, и по его знаку все, даже лошади, замерли. Вокруг что-то неуловимо изменилось, и возникло ощущение, что в лесу кто-то есть.
– Индейцы! – в ужасе прошептал Адемар.
– Нет, англичане, – молвил Кантор.
И действительно, в ореоле из пробивающихся сквозь переплетение ветвей солнечных лучей показалась какая-то фигура. Вид у человека был самый что ни на есть странный.
Преграждая им выход из леса, перед ними стоял маленький старичок, горбатый, скрюченный, в широкополой шляпе с невероятно высокой тульей, тощие ноги были обуты в огромные башмаки с пряжками. Обеими руками он держал древний мушкетон с коротким стволом и воронкообразным дулом, полным картечи. Если бы это оружие выстрелило, крепко досталось бы не только его жертвам, но и самому стрелку.