С наступлением сумерек рев моря сделался более тихим, смешиваясь с криками птиц, стаями вившихся над дельтой.
То были поморники с длинными коричневыми крыльями, похожими на крылья ласточек, и хищными клювами.
– В море сейчас буря, – сказал барон, следя за полетом птиц. – Эти маленькие разбойники ищут приюта на земле, только когда слишком большое волнение не позволяет им садиться на воду.
Почувствовав благоухание, идущее из леса, он глубоко вздохнул. Начиналось лето, а с ним в эти земли всегда приходили и неприятности, причем самого худшего толка.
– Пришла пора, когда к нашим берегам со всей Европы приплывают рыбаки, ловящие треску, – сказал он, – а вместе с ними и пираты из Санто-Доминго. Черт бы побрал этих грабителей! Нападая на несчастные корабли, которые доставляют припасы в наши поселения в Акадии, они рискуют куда меньше, чем атакуя испанские галеоны. А ведь, Бог свидетель, этих кораблей и без того немного! И их к тому же захватывают прямо у нас под носом. Какое же гнусное отродье эти пираты с Ямайки!
– Вы имеете в виду Золотую Бороду?
– Об этом пирате я еще ничего не знаю.
– Кажется, я слышал разговоры о нем, когда плавал по Карибскому морю, – молвил Пейрак и нахмурил брови, напрягая память. – Как раз во время моего последнего плавания в тех краях. Пираты говорили о нем как о хорошем моряке, умеющем повести за собой людей… Лучше бы он остался в Вест-Индии.
– Здесь ходят слухи, что он французский корсар, который недавно получил во Франции каперское свидетельство от какого-то богатого общества, основанного для борьбы с французскими гугенотами, где бы они ни находились. Это объясняет его нападение на ваших людей в Голдсборо. Вполне в духе нашей парижской администрации. Когда я был в Париже в последний раз, я понял, что продвижение по карьерной лестнице там все больше и больше зависит от религиозного рвения, что весьма затрудняет выполнение задач, которые стоят перед нами в Акадии…
– Вы хотите сказать, что надо помнить, что основателями французских колоний в Америке были гугеноты?
– И что ревностный католик Шамплейн был вначале лишь картографом Пьера де Гуаса, сеньора Монса, известного гугенота.
Они улыбнулись, довольные тем, что понимают друг друга с полуслова.
– Это было давно, – сказал Сен-Кастин.
– И это время уходит все дальше в прошлое… То, что вы сейчас сказали, барон, мне весьма интересно, и я начинаю понимать, почему этот пират был так решительно настроен напасть именно на Голдсборо, несмотря на то что это поселение отнюдь не находится на виду. Если речь идет о какой-то священной миссии, то как он мог узнать о его местонахождении?