Он улыбался, но голос его был уж слишком строг. И мне не очень понравилось, что нас с Майклом разделили.
Я села рядом с мамой, которая тут же поняла мое недовольство.
— Дочка, в этой стране женщины сидят по левую руку от главы семьи, а мужчины с правой стороны.
Я разгладила складки своего длинного платья.
— Почему так? Почему именно слева?
Али улыбнулся и кивнул, потирая подбородок.
— Женщины сидят со стороны сердца.
Мне понравился его ответ.
Через пару минут нам принесли ужин. Это был золотистый рис, мясо, салаты и сладкий чай.
— Приятного аппетита, — сказал Али, и мы приступили к еде. За трапезой мы перекинулись парой фраз, но я с каждой минутой, я чувствовала, что начинаю засыпать.
— Какие планы на завтра? — спросил Али, подпирая подбородок кулаком. И обращался он к Майклу.
— Э-э-э, — Майкл кашлянул в кулак, — мы с Ариной пойдем по магазинам.
Али поморщился и отмахнулся от Майкла.
— Это женское дело. Не против съездить со мной на конюшню? — Али взглянул на меня, а потом перевел взгляд на моего мужа.
Майкл покраснел.
— Ну… Д-да, да. Конечно. Почему бы и нет? — а потом сделал глоток чая. — Во сколько?
Будь я на месте Майкла, я бы тоже так разволновалась, если бы Али так давил на меня.
— С утра. Я приду за тобой. За одно и познакомишься с моим сыном.
Мама сжала мою руку и ободряюще мне улыбнулась, намекая мне, что все будет хорошо. Я кое-как улыбнулась ей в ответ.
Наконец, ужин кончился, и Али отпустил нас. С Майклом мы не разговаривали, потому что были немного шокированы поведением и манерами Али.
И, как только моя голова коснулась мягкой подушки, я провалилась в глубокий сон без сновидений.
На следующий день я проводила Майкла, и мы с мамой направились по магазинам. Мы выехали рано, но на улице уже стояла невыносимая жара.
— Фух, — выдохнула я, обмахивая себя веером. Мы ехали на заднем сидении джипа, а вез нас водитель Али. Все окна были открыты. Но жар, идущий от железа и асфальта, просто превращал меня в желе.
— Ничего, — мама сделала глоток прохладной воды, — скоро привыкнешь.
— Мне кажется, что к этому невозможно привыкнуть, — я пожала плечами, — да и нет смысла привыкать. Мы всего здесь на две недели.
Мама заметно погрустнела после моих слов. Она опустила глаза и начала теребить подол своего длинного платья. Но я никак не могла ее утешить. Мне просто нечего было ей сказать. Я не останусь здесь. Я приехала ради нее. Приехала отдохнуть.