– У меня пока нет никакого мнения. Я думал, вы разберетесь в том, что произошло.
– Это, конечно, мне льстит, но я не могу, побеседовав с потерпевшим, тут же найти вещи. Кто, кроме вас, знал, что Борзых будет хранить аппаратуру у себя?
– Никто.
– Совсем?
– Совсем.
– Нет, так не пойдет. Вы сами не хотите себе помочь. Подумайте, не спешите.
– Понимаете, я уверен, что никто. Я ж еще не совсем склеротик.
– Ну хорошо, нет так нет. Ну а Борзых вы доверяте?
– Игоря я почти с детства знаю, в одном дворе росли. Неужели он меня подставит? Да он сам места не находит, как вы можете такое думать?
– А, к примеру, не вернет он вам через неделю видики, что тогда?
– Ну, я не знаю. Ущерб понесем, значит. Обидно. Только договор с фирмой заключили. Черт, помещение под склад не могли найти. Знаете, как с этим сейчас трудно?
– Представляю. Я не понял, а что, Борзых не будет возмещать вам ущерб?
– Да вы знаете, я как-то с ним об этом еще не говорил, но, наверно, возместит хоть частично. Да что вы, Игорь – человек. Он и с оформлением нашим помогал и с деньгами выручал без процентов.
– Понятно. Давайте так договоримся, если вы чего-нибудь вспомните, то позвоните, хорошо?
– Ладно. Помогите, пожалуйста, я в долгу не останусь.
«Ну вот, опять начинается», – подумал я. По идее, у меня в кабинете уже вместо Рэмбо должен был бы Рембрандт висеть, причем, подлинник, купленный на деньги благодарных потерпевших, а сам я не на трамвае разъезжать должен, а на «Мерсе».
– Спасибо, но меня государство содержит, поэтому лучше налоги платите и все о'кей. Я вам позвоню еще.
Я указал на дверь, дав понять, что аудиенция закончена, Харитонов еще раз вытер пот и вышел.
Я задумался. Надо сразу определиться, на что работать – на отказник или на раскрытие. Это немаловажный вопрос. Кра-жонка готовилась тщательно и на шару видиков не найдешь. Где пахнет миллионами, там шара не пройдет. Отказать, пожалуй, проще. Накапать чего-нибудь на Харитонова или Борзых, чтобы в прокуратуре убедились, что все это туфта, никакой кражи не было, а они между собой разобраться не могут и впутывают милицию. Пожалуй, так и сделаю, ну а если зацепочка будет, тогда, может, и аппаратуру найду.
В двери снова постучались. Я вежливо отозвался. В мои хоромы зашла особа лет двадцати пяти, внимательно осмотрела стены, недовольно фыркнула и, не спрашивая разрешения, села на стул.