Пожилая женщина пьяно опустилась на постель, не зная, что сказать. Сверкание драгоценного подсвечника резало ее мутные глаза.
– Дрянь, – проговорила она наконец. – Стоит нам его продать, как легавые тут же проследят за ним и прищучат нас всех. Эта девчонка пытается убить мамочку своего парня.
– Отнесите его в магазин к Аполлониу де Тоди, в Ипанеме, – сказала Изабель. – Он даст вам за него настоящую цену и будет держать подсвечник у себя, пока его не выкупят. Скажите, что вы от Леме.
– Бабуля, разве ты не чуешь ловушку? – спросил Эвклид старую слепую провидицу. Остальным он сказал: – По-моему, тщеславие и чванство брата принесет нам массу хлопот, а мы желаем лишь одного: жить смирно, стараясь не попадаться на глаза власть имущим, и промышлять воровством и блудом в пределах, необходимых, чтобы обеспечить себе пропитание.
Беззвучно сверкнула сталь, и Тристан приставил к желтой щеке брата лезвие бритвы.
– Тебе надо бы подправить лицо, – сказал он, – за то, что ты плюешь на щедрый подарок моей жены.
В Бразилии люди называют себя мужем и женой, когда соединяются сердца, а не после официальной помпезной церемонии. Это пафосное ощущение пришло к Изабель и Тристану после ночи в кромешной тьме хижины Урсулы.
– Мы не привыкли к таким дарам. Звери, подобные нам, обычно избавлены от проявлений буржуазного чувства вины. Маркс говорит, что болезненная филантропия хуже тупого здорового гнета, поскольку последний, по крайней мере, напоминает рабочему классу о его борьбе. Прости нас, Изабель, если мы были грубы к тебе, – осторожно произнес Эвклид, стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице.
– А ты представь себе, будто украл этот подсвечник, – не обижаясь, ответила Изабель, – если это польстит твоему самолюбию.
Она поняла, что соперничество между единоутробными братьями возникло из-за ревности – потому отчасти, что Эудошия отвергла этого близорукого философствующего бедняцкого сына и братское единение оказалось разбитым.
– Прости меня, Эвклид, за то, что я отнимаю у тебя брата.
На пляже все кажутся свободными, обнаженными и самодостаточными в своем безделье, однако никто не может освободиться от одеяний обстоятельств своей жизни – все мы ветви того или иного дерева, и обретение жены одновременно означает потерю брата.
– Обнимитесь, – попросила Изабель братьев и добавила, обращаясь к любимому: – Нам нужно идти. – Потом повернулась к Урсуле. – Сохрани мой подарок, если хочешь, и зажги в нем свечу в ночь нашего возвращения.