Откладываю бумаги в сторону, смотрю на журнальный столик, где лежит ее венок. Я сохраню это украшение, буду помнить, в какой день малышка переступила порог моего дома. Пришла туда, куда никто из посторонних до нее ни разу не приходил. Гостей не люблю, приглашаю очень узкий круг людей, с которыми знаком не один год.
— Адам Сулимович, вам накрывать стол? — На пороге робко топчется Зина, моя домработница. Когда-то я ее подобрал на трассе в одной захудалой кафешке, подарив тем самым новую жизнь.
— Уже пора провожать старый год? — иронизирую, бросая на настенные часы равнодушный взгляд. Семь вечера, за окном темень, еще и снег неожиданно повалил.
— Как вы сами пожелаете.
— Давай ближе к десяти.
— Хорошо, — согласно кивает, тихонько закрывает за собой дверь. Смотрю на черный монитор, пытаюсь побороть свое желание открыть фотографию Дианы. Я ее лицо мог бы вылепить из глины с закрытыми глазами, только вот руки у меня не для этого дела. Сжимаю кулак, рассматриваю костяшки. Когда-то ими я себе зарабатывал на жизнь, потом отстаивал право вести свой бизнес, сейчас только сбиваю пыль с боксерской груши.
Вибрирует мобильник. Удивленно приподнимаю брови. Все близкие, родственники, друзья знают, что меня поздравлять с Новым годом не надо. Банальных фраз о новом счастье, крепком здоровье, финансовом благополучии лучше не произносить. Поэтому два дня — тридцать первое декабря и первое января — меня никто не беспокоит. Но вот этот человек может звонить мне в любое время, я всегда отвечу. Диане многое прощу и на многое закрою глаза, другие таким отношением не могут похвастаться. Сердце сладко сжимается, так сладко, словно она мне звонит, чтобы сказать, какие на ней сейчас трусики и как она меня хочет.
— Да. — Ни единой эмоции в голосе, я ведь должен держать себя в руках, хотя хочется промурлыкать.
— Адам, извините, что беспокою... Я бы и не беспокоила, только у меня небольшое ЧП, и вы моя последняя надежда, — тараторит быстро, взволновано. Считаю до трех, чтобы не сорваться с места и не рвануть ее искать.
— Что случилось?
— У меня, похоже, машина сломалась. Эвакуатор занят, сказали ждать свободной машины, я вот жду уже четыре часа. — Мне хватает ума прикусить губу, чтобы не выругаться вслух. — Папа остался в Москве, но я его убедила, что со мной все в порядке, не хочу его волновать, — чихает в трубку. Еще не хватало, чтобы заболела.