И понеслась карусель сумасшествия. Молодое, горячее желание захватило обоих. Стаська постанывала, скулила, молила... И я не мешкал. Пульсирующую плоть освободил из джинсов... Выверенно презик из кармана выудил. Впопыхах натянул, матерясь, потому что пальцы не слушались, а я отчаянно нуждался в разрядке... Резинку кружева белья нижнего, Стасиного... того белоснежного, что до сих пор перед глазами стояло, в сторону отогнул и рывком вошёл.
Вспышка ослепила. Замер на миг, перетерпливая первую волну накатывающего оргазма, и вновь качнулся. От тесноты, влажности было так хорошо, что, не думая, каково девчонке, продолжал вколачиваться до упора. Едва на ногах держался, в дикой жажде поскорее выплеснуть ненормальное желание, что уже сгустком болезненным к основанию подкралось.
Узко, влажно... Утратив контроль, вдалбливался глубже. Девчонка судорожно хваталась за меня, и я губы её ненасытно жевал. Наваждение какое-то. Сумасшествие...
Воткнулся, ощущая во рту соль девичьих слёз, и опять качнулся. Быстрее... быстрее...
А потом сгусток лопнул.
Взорвался, выплёскивая желание, а я в голодном оргазмическом выпаде застыл глубоко в Стаське, насыщаясь дикими ощущениями близости. Сердце долбилось где-то в голове. От болезненного удовольствия в животе пустота, и лишь хозяйство ещё напряжённо подрагивало.
Хорошо! Бл*, как же хорошо!
Надсадно дыша, тяжко возвращался на бренную землю. Стася уже не сдирала с меня кожу и не таскала за волосы, шмыгала носом на ухо, обвив руками крепко-крепко.
Протрезвление давалось тяжко, от того горше на душе становилось – силой взять девчонку. Полный пиз*! К тому же девчонку своего лучшего друга! Девчонку из семьи, которую люто ненавидел. Девчонку, которую до сего момента круто презирал.
- Ты это, - найдя силы, всё же отлепился от Стаськи, но в глаза не смотрел. – Я не скажу Новику, если ты не скажешь... – торопливо резинку стянул, но заметив сгусток крови, на девчонку уставился:
- У тебя... – вопрос до конца не озвучил.
Стася задрожала от нового прилива возмущения:
- Дурак ты! – часто заморгала, роняя крупные слёзы. Полные, искусанные МНОЙ губы дрожали.
- Бл*, - глотнул судорожно воздуха, – бл*, - выдохнул шумно, аж в груди защемило от боли. Заправился спешно, смаргивая недоумение: - Это... прости... и пока, - не с первой попытки дверь открыл – то на себя, то от себя...