Тихо опускается вечер, и мы рассаживаемся по скамьям. В небе появляются не одна, а три луны, образующие треугольник. Вершина горы Олимп по-прежнему скрыта в облаках.
Громким голосом я задаю мучающий меня вопрос:
– Что же там, наверху?
Винсент Ван Гог отвечает первым:
– Серое с золотисто-коричневыми отблесками, немного оранжевого и голубого.
Мата Хари выдыхает:
– Тайна.
Жорж Мельес произносит задумчиво:
– Волшебство.
Гюстав Эйфель говорит вполголоса:
– Архитектор Вселенной.
Симона Синьоре добавляет:
– Режиссер фильма.
Мария Кюри выговаривает мечтательно:
– Последний Принцип.
Сара Бернар колеблется:
– …Мы на Олимпе. Может, там… Зевс?
Резкий голос позади нас обрывает споры.
– Ничего там нет.
Мы оборачиваемся. И видим невысокого типа с белокурыми волосами, в круглых очках, с каштановой бородой.
– Там наверху ничего нет. Ни Зевса, ни архитектора, ни волшебства… Ничего. Там кругом только снег и туман. Как на любой горе.
Когда он с уверенностью произносит эти слова, на вершине вдруг загорается свет и начинает мигать, как фары в тумане.
– Вы видели? – спрашивает Мельес.
– Видел, – продолжает бородатый. – Я видел свет. Просто свет. «Они» включили прожектор на верхушке, чтобы у вас воображение заработало. А вы и любуетесь, как комары на лампу. Все это декорация и сценические трюки.
– Да кто вы, в конце концов, такой, чтобы быть настолько категоричным? – спрашивает Сара Бернар раздраженно.
Мужчина сгибается в поклоне:
– Пьер Жозеф Прудон, к вашим услугам.
– Прудон? Теоретик анархизма? – осведомляется Эдмонд Уэллс.
– Собственной персоной.
Я слышал об этом бунтаре, но не знал, как он выглядит. Чем-то похож на Карла Маркса. Наверняка в ту эпоху в моде была борода и длинные волосы. Высокий гладкий лоб и зачесанные назад волосы делают его шевелюру похожей на прическу с бантом. Он добавляет:
– Прудон: атеист, анархист, нигилист, чем и горжусь.
– Но вы ведь были реинкарнированы… – говорит Сара Бернар.
– Да. Однако я не верил в реинкарнацию.
– И вы стали ангелом…
– Стал. Однако я не верил в ангелов.
– А теперь вы бог-ученик…
– Да. И я стану «богом атеистов», – заявляет Прудон, довольный собственной формулировкой. – Ну а вы, скажите честно, вы верите в эту школу богов? Думаете, мы что, экзамены по демиургии будем сдавать?
К дискуссии присоединяется новый ученик. Он явно страдает сильным косоглазием, которое пытается преодолеть.