-
Возможно, но частные инвесторы, как думается мне и ваш знакомый,
наверняка захотят чего-то большего, чем стандартны проценты.
Возможно, даже долю в моем деле.
Артур
сделал ударение на слове «моем». Клерк лишь пожал
плечами.
- Вполне
возможно, но тогда у вас будет это самое дело. Сейчас же, мне
кажется, что его может и не быть вовсе.
- Я
запомню вас и где вас искать, - Артур коротко кивнул и, подняв
ворот пальто, твердыми шагами направился из банка.
Ветер
хлестнул его по лицу каплями мелкого дождя и, крутнувшись
маленьким, едва заметным водоворотом, нырнул под воротник. Артур
поежился и тихо выругался. Это был уже третий банк, отказавший ему
в ссуде. Артур и не слишком рассчитывал, но все же осознавать, что
даже в такой малости как десять тысяч в чеках, под откровенно
грабительские проценты, ему отказали, было неприятно. И всему виной
не он сам, не то, что он когда-то делал, или намеревался сделать,
всему виной лишь чертов город, из которого он прибыл. Он не родился
там и не разделял его идеалов, он не любил его, и вот теперь, даже
не зная об этом, Лаундебург ответил ему взаимностью.
Артур
вздохнул, провел рукой по лицу, размазывая на нем капли дождя и
сплюнул. Почему отец не покинул Лаундебург еще в то время, когда
только зарождался проклятый бунт? А почему он сам не сделал этого?
Зачем нужно было цепляться за так и не принявший их город? Зачем
нужно было лезть из кожи вон, ради сохранения бизнеса, что с трудом
позволял сводить концы с концами? Зачем надо было терпеть унижения
и лишения? Ради чего? Конечно, отец и предположить не мог, что его
упорство таким образом скажется на его сыне. И все же
почему?
Размышляя
над этими невеселыми вопросами, Артур добрел до дома и,
остановившись через дорогу от съевшей все его сбережения, но еще не
готовой к открытию аптеки, взглянул на ее темные окна. Все так
хорошо начиналось. Первые беглые подсчеты показали, что из
остававшихся у него восемнадцати тысяч на ремонт уйдет не больше
восьми, еще столько же на закуп необходимого минимума из
оборудования и товаров. И он радостно и без оглядки нырнул в это
предприятие. А потом началось. Мебель оказалась в худшем состоянии,
чем ему показалось и пришлось менять ее едва ли не целиком. К тому
же разбирая зачем-то привинченный к стене, обитый железом шкаф, он
не удержал дверцу и она, забавно крутнувшись в воздухе, пробила
кованым краем пол, сломав три доски. Артур лишь улыбнулся и покачал
головой. Так улыбаясь и качая головой, он спустился со стремянки,
оттащил дверцу в сторону, оторвал сломанную доску, поднял её, да
так и сел с ней в руках. Вонь. Гнилостная вонь, рванувшаяся из
образовавшейся дыры, заставила его закашляться и выбила слезы. Он
перевернул доску и выругался. Снизу по доске шла плесень. Земля под
полом покрылась толстым слоем щебня с раствором, пол был перестелен
полностью, разом ополовинив его финансовые запасы. Но на этом беды
его не кончились. Рабочие ошиблись и порыли стены двойным слоем
черной как смоль краски. Они долго извинялись, соскабливая со стен
черную, тяжелую, пахнущую смолой смесь, и даже не взяли денег за
повторную покраску.