Мадам Коттен, обмахивая веером раскрасневшиеся щеки, сказала, что и в самом деле знает случаи, когда дамы видели китов, если она – мадам Коттен – была где-то поблизости.
Болотников-Лесков благодарно покивал ей, покраснев как мальчик.
Разумное или почти разумное объяснение появления китов приободрило собравшихся, и несколько человек набрались смелости рассказать о явлениях, свидетелями которых они были, но оказались слишком напуганы, чтобы о них упомянуть. Пастор-лютеранин сказал с неуверенностью в голосе, что видел грудь, летящую сквозь тисовую рощу, когда как-то вечером перед обедом поднимался по тропинке к церкви.
– Сначала я решил, что это летучая мышь, – сказал он, – но сосок был виден совершенно отчетливо.
Седоволосая женщина с объемистым бюстом призналась, что ей недавно удалили грудь из-за того, что та непрерывно росла. Майор Лайонхарт поблагодарил ее за откровенность, и среди присутствующих пробежал сочувственный шепот. Фогель, совершенно желтый, заявил, что, как ему кажется, он видел окаменевший эмбрион, плававший в мелких водах озера, но это с тем же успехом могло быть куском окаменелого дерева. Его сестра, начиная плакать, призналась, что лет десять тому назад сделала аборт. После этого наступила болезненная тишина, и каждому стало ясно, что Фогель ничего об этом не знал. Лицо у него задрожало, и майор ощутил прилив сочувствия к этому иссушенному немецкому адвокату.
Сестра Фогеля уже неудержимо рыдала. Звук был сухой, мучительный, почти невыносимый для слуха; и мужчины, которые не моргнув глазом пережили и наводнение, и пожар, теперь торопливо закуривали сигареты и сигары, чтобы немного успокоить нервы. Все почувствовали огромное облегчение, когда пастор перегнулся через Фогеля, ласково, но твердо взял женщину за руку и повел ее из комнаты, пробираясь между постояльцами и бильярдным столом. Пока они шли к выходу, сидевшие поодаль видели, как жена пекаря подталкивает мужа локтем и что-то ему шепчет, а он отрицательно качает головой. Но когда снова воцарилась тишина, пекарь встал на ноги и, по-рабочему невнятно и едва слышно, рассказал о том, как видел матку, скользившую через озеро. Он был там совсем один, удил рыбу. Матка едва касалась поверхности воды и вскоре исчезла.
– Порой разное может померещиться, когда удишь рыбу один, особенно на заре или в сумерках. Но то было точно, о чем я говорю.