– Чего у тебя коленки-то побитые?
– Да падал я... – вздохнул Пашка.
– Чего это ты падал? Пьяный был?
– Валера, ну я же просила, – рассердилась Света.
– Да шучу... Пьешь водку-то, Пашка? Утречком с ребятами деньги по кругу – и дворника гонцом до магазина...
– Нет, не люблю водку, – сказал мальчик, самозабвенно отдирая от вертолета какую-то блестящую штучку.
– А что любишь?
– Мультики люблю.
– О, я тоже «мультики» люблю. Особенно циклодол или паркопан...
– Таких мультиков не бывает.
– Я тоже думал, не бывает... А они есть. Закатишь колесо в жевалку – и на горшке сидеть веселее. Или глюкозавров ловить.
– А кто это – люкозавры?
– Звери такие – зубастые, мордастые, и все лезут, лезут из всех дырок. Ты мне вот что скажи, Пашка, – невесту себе нашел уже?
– Да, – вздохнул мальчик, – но она еще маленькая.
– Маленькую нельзя. За маленькую посадят. Ты лучше пока с воспиталкой покадрись...
– Валера!
Ганс поднял взгляд. Светлана стояла в дверях, и глаза ее чуть ли не искрились от злости.
– Все, все, молчу...
– Во-первых, молчишь, а во-вторых, уходишь отсюда, и побыстрее.
– Не понял, – оторопел Ганс.
– Выметайся! – крикнула Светлана и запустила в гостя пакет с деликатесами. – И это забирай!
– Да я шутил...
– А я не шучу. Вон! – Девушка открыла дверь и отошла в сторону, освобождая гостю дорогу.
– Ладно. – Ганс встал, сжимая в руках пакет. Он подчеркнуто медленно пошел к выходу, надеясь, что хозяйка в последний момент простит его и скажет – ладно уж, оставайся... Но глаза Светланы продолжали метать молнии.
– Дядя Валера, – Пашка с тревогой посмотрел на уходящего, – а ты вертолет тоже заберешь?
Ганс задержался на пороге, не зная, как ответить. Потом усмехнулся и сказал:
– Ладно, играй...
– Мама, а кто такой люкозавр? – спросил мальчик, когда за Гансом закрылась дверь.
– Никто! – сердито ответила Света. – Наслушался всякой ерунды...
* * *
Вернувшись в машину, Ганс успокоился. «Ничего, – думал он, – перебесится девка, никуда не денется. Орать все могут, но и вкусно кушать тоже хотят. Интересно, на какие шиши она своего паскударика на юг повезет, если так орать будет. Вернется как миленькая, еще и позвонит первая...»
И все-таки Ганс был расстроен. У него сложно складывались отношения с женщинами. В школе девчонки не любили его за грубость, неумение поддержать ни один разговор, а еще – за патологическую жестокость к товарищам и животным.