запрещены,и
когда возобновятся не знаю. Основной и запасной аэродром держим в
полной готовности.
Зотов задумался.Интересно,сколько придется здесь проторчать – неделю,
две, месяц?За это время
мхом в лесу обрастешь.С
другой стороны, толку ныть? Ситуация на войне меняется каждый час,
любой план прахом идет, сколько не пытайся предугадать и исключить
любую случайность.Но нет
худа без добра. Зотов знал точно – этот выход в немецкий тыл для
него крайний. Ну может не знал – чувствовал, предугадывал по
обрывкам разговоров с начальством, туманным намекам и сигнальчикам
интуиции. Вернешься – упекут в кабинет, задницу за столом
протирать. Работа, конечно, почетная и полезная, но скука просто
смертельная. Так что,Зотов даже обрадовался отмене воздушного
сообщения. Авось еще повоюем...
– Германец против нас операцию готовит,
оттого и лютует,– нарушил молчание командир.
– Откудауверенность?
–Разведанныеесть, секретные они, а вам расскажу, вы все ж из
самого Центра, – доверительно понизил голос Марков. – Агентура
отмечает стягивание войск к нашим районам:цельныйтанковый полк, части двести шестнадцатой
пехотной дивизии, локотские ублюдки, венгры, полевая жандармерия.
Брянское подполье подтверждает подготовку карательной операции.
Пока тихо, но грянет со дня на день.
– Серьезно взялись.
– А мы заслужили, – скромно потупился Марков.
–СНового годанемчурутреплеми в хвост и в гриву, мать его
так, два гарнизона
полицейских разгромили,тримоста подорвали, заготовщиков
постреляли.Естьу меня капитан Решетов, так его
боевая группа в передовиках!А вы чаек пейте,товарищ Зотов, остынет чаек. А может покрепче
чего?
– Можно, – вымучено улыбнулся Зотов.
Горячительное, ввиду сложившихся обстоятельств, не
помешает.
– Это мы сейчас, мигом, – Марков извлек
из-под нар весело булькнувшую флягу, подул в
чашки и налил в каждую на три пальца желтоватой, дурнопахнущей
жидкости. – Первачок, уж не побрезгуйте, спирта нет, у нас и в
санчасти один самогон, стало быть, и наружно лечимся и вовнутрь. Но
в меру!
Чокнулись. Горло обожгло, самогон
провалился в желудок огненным комом, разливая по телу приятное,
обволакивающее тепло. Заел тушенкой. Марков крякнул, занюхал
корочкой хлеба и спросил:
– По второй?
– Нет,Михаил Федорыч, спасибо, мне хватит, – Зотов,
толком не спавший