Иверт безразлично пожал плечами.
— Он на стене рожу нарисовал углем, с нею и разговаривает. Вторые сутки пьет и ничего не ест, мало ли, что ему чудится. Потребовал девку, а когда она пришла, заставил ее раздеться и выгнал. А после, — игуш тихонько рассмеялся, — выглянул и обиженно заявил мне, что девка волосатая, а он терпеть не может волосатых баб.
— Он от пыток еще не отошел, а тут опять голодает. И повязка вся в крови, — с болью в голосе произнес Рэй. — Может, как заснет, попробуем его связать?
Иверт только хмыкнул в ответ на это предложение.
— Ну да, глупость сказал, — со вздохом согласился Рэй. — Но что-то надо делать, пока он не начал духов голыми руками ловить.
Иверт плавно поднялся и кивнул на дверь.
— Теперь ты карауль, Молчун. Я знаю, что надо делать.
— Вина!
Сколько времени она пьет? И зачем? А! Потому что ее никто не любит и не жалеет. Она всем нужна лишь для того, чтобы… чтобы… Не нужна она никому! Никто даже не пришел узнать, как она! А может, она уже того… повесилась или умерла с голода. Где-то были пирожки… Какая гадость!
От мыслей о еде желудок свели спазмы, и Виктория едва успела добраться до угла комнаты, где слуга поставил ведро. Как мерзко во рту. Надо запить.
— Вина!
Почему никто не принес вина? Где Иверт? Где этот предатель? Виктория распахнула дверь, но вместо Иверта увидела сидящего на стуле Рэя. Рядом с ним на полу стояли кувшины с вином.
— О! Рэй! Приказываю переименовать замок! Теперь он будет называться «Осколки моего сердца»! Выполнять! — с этими словами конт схватил кувшин и, шатаясь, исчез в комнате.
Стук в дверь застал Алана сидящим на обломках кровати и тупо смотрящим в окно. Ночь. Кто-то стучит. Дятел. Или белочка? Маленькая белочка вместе с песцом. Они пришли спеть конту колыбельную. Не дождавшись разрешения, в комнату вошла девушка с подсвечником в руках. Она, осторожно перешагивая через обломки мебели, прошла к окну, поставила на подоконник подсвечник и, мягко ступая по усыпанному мусором и соломой полу, приблизилась к Алану. Тот поднял на нее глаза.
— Зира, — грустно улыбнулся конт. — Меня никто не любит.
Девушка присела рядом, взяла конта за руку и, положив голову ему на плечо, тихонько что-то сказала. Ее тонкие пальчики гладили руку Алана, она что-то говорила, и исстрадавшаяся по ласке душа оттаивала от звуков ее голоса.