Вид у Ольги был ужасный: правый глаз совсем заплыл, губа рассечена. Наверное, Ринат не ограничился одним ударом.
– Ну, чего смотришь? – зло спросила она, поймав сочувствующий Лизин взгляд. – Конечно, разукрасил, не без этого. Они, татары, все такие яростные. Не любят, чтоб против ихнего делали.
Не дожидаясь Лизиного приглашения, Ольга села на стул, охнула:
– Чуть ребро не сломал, сволочь!
– Зачем же ты с ним, Оля? – осторожно спросила Лиза.
Впрочем, она уже знала, какой услышит ответ. С самого детства она наслушалась рассказов матери о несложившихся женских судьбах, нагляделась на растрепанных, рыдающих соседок, среди ночи выбегающих на улицу под пьяный мат супругов. Все эти женщины на следующий день со вздохом говорили: что ж, куда денешься, все они такие, где ж лучшего найти, а мой хоть получку приносит…
– Зачем, зачем… – ответила Ольга, потирая бок. – Люблю его, вот тебе и зачем!
Это было сказано так по-детски, что Лиза едва не заплакала. Можно уйти от человека, с которым связывает привычка, можно уйти от того, кто приносит получку, но как оставить того, кого любишь?
– А он что, всегда такой? – спросила она.
– Да нет же, что я, дура – если б он всегда такой был!.. Только как выпьет или как бабу новую увидит.
– И часто пьет? – Лиза едва сдержала улыбку.
Ольга не ответила. Взгляд у нее был совсем потухший, уголки блеклых, ненакрашенных губ горестно опустились.
– Господи, ну что за жизнь у меня такая горемычная? – вдруг запричитала она, как простая деревенская баба. – Никак мне счастья нету, куда ни кинься!
Она упала головой на стол и зарыдала – громко, со всхлипами. Лиза растерянно смотрела на нее. Чем тут утешишь? Вдруг, так же мгновенно, как начала, Ольга прекратила рыдать и биться, вытерла слезы ладонью.
– Думаешь, я психопатка? – спросила она. – Просто жизнь нервная была. А он – моя первая любовь, – сказала она все с той же полудетской серьезностью. – А что ты думаешь? Конечно, мне не шестнадцать, и замуж сходила, и ребенок имеется, а Ринатка – первая любовь, вот хоть убей!
Ольга достала из кармана сигареты, закурила, стряхнула пепел в стоящую на столе чашку.
– Не куришь? – спросила она. – Да ты садись, чего стоишь?
Лиза послушно опустилась на диван, понимая, что никуда не деться от долгого рассказа.
– Ты не обижайся, что я на тебя накинулась, – примирительным тоном произнесла Ольга. – Я ж понимаю, ты не виновата, он на все бросается, что только шевелится. Такой парень ебучий, жуть! И как мне его не любить? Он хоть трахает – и видно, что хочет. А другие – только выпить, ничего им больше не надо. А Ринатка – он добрый вообще-то и не жадный: духи подарил, в кафе водил однажды. Так-то, конечно, с собой приносит, а однажды водил. Я ведь не старуха, мне двадцать семь всего, тоже ласки хочется. Шесть лет лимитой на заводе отпахать – это как? Шесть девок в комнате, каждая мужиков водит, на каждой койке сопят – сдуреешь! И никто тебя за человека не считает, чуть что не так – каждому давай. А комендант – так тот просто повадился, если и все так, все равно требует. А то, говорит, вылетишь у меня в два счета из Москвы, напишу, что ты наркоманка. Замуж вышла, думала, теперь отвяжутся. Так нет, куда там, сам же законный супружник, если на ночевку записывать не хотят, говорит: пойди, дай коменданту – запишет.