«Конечно, врачом хочет быть», – незаметно улыбалась Марина, глядя на взволнованное, с почти благоговейным выражением Катино личико.
Как все это было знакомо – больница, большой отцовский кабинет, чувство почтительного восторга!..
Даже сейчас в пронизанном солнечными лучами автобусе Катюша думала не о хорошей погоде, не о яблоках и не о Тургеневе.
– Тетя Марина, а для чего адреналин? – спрашивала она.
Приходилось отвечать, да еще подробно. Маленькая, с прозрачным личиком Катюша была девочкой обстоятельной. Сначала Марина отвечала терпеливо и безропотно, но в конце концов ей это надоело. На очередной Катин вопрос о том, как делать непрямой массаж сердца, она ответила:
– Папу спроси как-нибудь, ладно, Катенька? Смотри, какое утро, не хочется ведь сейчас об этом думать, правда?
Девочка обиженно шмыгнула носом и умолкла. Что ей было до какого-то утра, до чудесных пейзажей, плывущих за окном, – поля и поля, куда они денутся. А о том, чтобы быть врачом, настоящим кардиологом, Катя думала всегда, это было ее самым заветным желанием. Марине даже жаль стало девочку: в самом деле, много ли их теперь, мечтающих стать врачами, а не элитными проститутками? И разве сама она не была такой когда-то – да не когда-то, а всего лет десять назад?
Но ей действительно не хотелось думать сейчас о работе, и даже не из-за того, что она любовалась пейзажем… Печальный и счастливый холодок предчувствия будоражил Марину.
Марина Стенич работала в кардиологии уже три года, и вообще-то работа ничуть не угнетала ее. Со стороны казалось, что она все делает играючи, ее тонкие пальцы прикасались ко всему легко и мимолетно.
– Ты, сестричка, вроде кардиограмму снимаешь, а вроде уже и лечишь, – сказал ей как-то пожилой пациент, которого привезли по «Скорой» в предынфарктном состоянии. – И как это у тебя получается, прямо чудо, да и только. Ей-богу, полегчало, покуда ты со мной возилась. Способности, что ли, у тебя такие?
Марина только улыбнулась в ответ.
– Может, и способности. Вы лежите, лежите, Степан Сергеевич, – сказала она, заглянув в регистрационную карту. – Думаете, чуть-чуть отпустило, так уже и вставать можно?
Конечно, способности. Сейчас – такие же мимолетные, как прикосновения Марининых пальцев, но усатый Степан Сергеевич все равно их почувствовал.
– На врача шла бы учиться, – сказал он. – Молодая, самое время, кому ж учиться-то, как не тебе?