Болтаясь на хвосте у необъезженной химеры, я
кое-как подгадала момент и ударила свина по сухожилию на задних
ногах.
Единор трагически всхлипнул, притормозил и
рухнул на бок, капитулируя перед неизбежным.
Я
бодро подскочила и приставила острие глефы к ляжке запыхавшейся
твари. Из ранки выступила кровь.
–
Мен сет. Таки грон, – быстро проговорила я.
Химера в последний раз вздрогнула и замерла,
парализованная заклинанием. Трава под ее телом подалась вверх и
оплела тушу, пряча от глаз посторонних. Теперь любой прохожий
увидит на поляне только холм, поросший травой.
–
Сатурналия... – послышался голос Арго.
Какой-то придушенный. Я даже испугалась, а не
откусил ли ему чего единор. Но нет.
Ворон изменился в лице при виде круга из
гусиных трупиков, выложенных на поляне. Часть из них оказалась
пожёванной, часть придушенной.
Было видно, что химера не испытывала
голод.
Она игралась.
–
Сати, я ненадолго отлучусь...
–
Куда? – возмутилась я.
–
В обморок.
И
ворон повалился на землю.
Я
нервно хихикнула над впечатлительностью компаньона и только тут
приметила, что в кустах на противоположной стороне что-то
лежит.
Что именно, поняла только на пути к предмету,
и сердце тревожно сжалось.
Хищник, видимо, учуял баранью кровь, что
принесла конопатая малявка в мой дом, поэтому отвлёкся от гусей и
побежал сюда.
Единор оторвал ручку от корзины и какое-то
время трепал саму основу, выдирая ивовые прутья.
Девочка успела отползти в кусты.
У
неё было несколько секунд, пока увлечённый охотник терзал когтями
корзинку.
И
дальше... дальше ей следовало побежать в надежде, что отвлекшийся
зверь не бросится в погоню. Но малявка попыталась вскарабкаться на
ближайшее деревце.
Шум привлёк внимание химеры.
Острые когти полоснули кору, пропороли бок
ребёнка, сдернули вниз.
–
Ну как же так, малявка, – прошептала я, садясь возле мертвой
девочки. – Как же так.