Кира ждала Тони и даже посчитала, что
он припозднился, — у нее было чем похвастаться! В первую очередь
алый транспарант, который она растягивала на двух деревянных
рейках.
— Во, зырь! — она показала лозунг с
нескрываемой гордостью. На нем крупными буквами было написано
«Смерть фошыстам».
— А посмотреть в газете, как пишется
слово «фашист», ты не догадалась? — как можно мягче спросил
Тони.
— Какая хрен разница! Смысл же
понятный! И папаня проперся.
— Кстати. А где твой отец?
— Он уже на Кабл-стрит давно. Он жа в
штабе. Слушай, я придумала себе партийную кличку.
— Зачем?
Она явно ждала другого вопроса, а
потому затруднилась с ответом.
— Ну… Нужно ж…
Тони сжалился над ней.
— И какую же ты придумала партийную
кличку?
Кира сразу оживилась:
— Стальная Крыса! Зыко, правда
жа?
Он не смог удержаться от улыбки, и
она, разумеется, надулась.
— Смешно, да? Те вседа смешно! Чё ба
я ни сделала — все смешно!
Тони обхватил ее за плечи,
преодолевая серьезное сопротивление.
— Ну здорово, здорово! Я не отрицаю.
Звучит сурово.
— А чё ты тада ржешь?
— Я не смеюсь. Честное слово. Мне
нравится.
— Правда нравится? — Она поверила.
Она всегда верила в хорошее больше, чем в плохое. И невозможно было
обидеть ее бесхитростное желание казаться взрослей и серьезней.
— Правда. — Тони погладил ее по плечу
и поцеловал в макушку. — Ты мой маленький ручной крысенок…
Она расслабилась, перестала
отбиваться, уютно скользнула ему под мышку.
— Лана. Те я, можа, и крысенок. Но
для врагов я Стальная Крыса.
Ничего стального Тони в ней не
находил — наоборот, она была мягкой и теплой, как пушистый зверек,
который совсем не похож на крысу. Он на миг ощутил волну щемящей
нежности и счастья — от того, что она так доверчиво прижимается к
нему, от того, как в руке тонет ее хрупкое плечо, как блестят ее
волосы с запутанными в них капельками утреннего тумана… Ее близость
всегда сводила его с ума и вызывала желание сделать что-нибудь
героическое.
— Пошли? Наши строят баррикаду на
Кабл-стрит. Во, это надо с собой. — Кира кивнула на гнилой, но
массивный комод, приготовленный к отправке на свалку.
Тони вздохнул — желание сделать
что-нибудь героическое не предполагало переноску тяжестей.
— Я под мышкой его, что ли,
понесу?
— Чё сразу под мышкой? На горбу. Я те
помогать буду, не боись.
Нет, на такой подвиг он готов не был…
Тони огляделся.