— А тачки какой-нибудь у тебя
нет?
— Те чё, комод не донести? — прыснула
Кира: отыгрывалась.
На счастье Тони, из барака вышел ее
старший брат и покрутил пальцем у виска.
— Совсем дура, да? Он три сотни
фунтов, его с места не сдвинуть. Тони, погодь, щас тачку подгоню —
вместе попрем. А Патрик подтолкнет сзади.
— Я ж пошутила… — фыркнула Кира. — Чё
сразу дура-то?
На углу Кристиан-стрит работа
продвигалась полным ходом, и тяжелый комод пришелся кстати — не
фанерная ширма, так просто в сторону не отбросишь. Байкеры во главе
с Бобом Кеннеди ломами ковыряли мостовую, и Тони усмехнулся:
булыжник — оружие пролетариата. Тони к ним присоединился, подменив
выбившегося из сил Студента, а братья Киры подключили к делу
освободившуюся тачку. Впрочем, тачка продержалась недолго — под
тяжестью камней сломалась ось.
Небывалое для Лондона настроение
витало над Кейбл-стрит. Тони оно было хорошо знакомо, но многие,
видно, ощущали его впервые. Эйфория? Наверное, его можно было
назвать и так, но эйфория предполагает что-то болезненное,
неестественное — а в этом настроении ничего болезненного не
чувствовалось. Тони назвал бы его душевным подъемом. Не общая
ненависть, не решимость победить главенствовали здесь, а единение и
презрение к различиям. Да, толпа с ощущением высшей правоты
страшна. И далеко не всегда высшая правота является правотой. Но
всё прибывающие и прибывающие в Ист-Энд люди принимали решение
явиться сюда не под влиянием эйфории, не по чьему-то зову, а только
благодаря собственному взвешенному размышлению.
И чем чаще над головами пролетали
полицейские авиетки, призывая расходиться, тем крепче становилось
это единение.
— Тони, слышь. — Сзади неожиданно
подошел старший О’Нейл. — Потолкуй с ветеранами, а? Они свою
баррикаду собрались делать, но смысл-то какой? Подтягивались бы
сюда, к нам. У них и собрать-то ее не из чего.
— Вы хотите, чтобы герои войны встали
рядом с вами под знамена с серпом и молотом? — хмыкнул Тони.
— Да какая, к чертям, разница, под
какие знамена? — пожал плечами О’Нейл. — Потолкуй. Чё они, в самом
деле, не люди, что ли?
Аргумент, несомненно, был веским.
Тони снова хмыкнул и отдал лом О’Нейлу. Кира оказалась тут как
тут.
— Я с тобой! — выпалила она почему-то
с испугом.
— Ты чего? — удивился Тони.
— Там мертвяки. Вдруг им не того, что
ты приперся.